Красотки из Бель-Эйр - Стоун Кэтрин

Эмили не дала официального согласия, но мягкий свет, озаривший серые глаза, когда Роб заговорил о Париже, подсказал ему ответ.

– Когда бы вы хотели начать, Эмили?

– В студии так много работы, по крайней мере до середины сентября…

«Только благодаря тебе», – подумал Роб. Он знал, что Джером Коул сделал хорошие деньги на работе Эмили, но, как предполагал Роб, она по-прежнему получала лишь свою крохотную зарплату.

– Что вы скажете о начале октября? Вы сможете устроить себе небольшой отпуск.

Робу хотелось, чтобы она начала сегодня же. Он сомневался, что Джером Коул ведет себя лояльно по отношению к Эмили, но украсть ее у него было бы некрасиво.

– Подойдет середина сентября.

Роб подошел к своему столу и заглянул в календарь.

– Семнадцатое сентября? Это понедельник.

Эмили кивнула.

– Что касается вашей зарплаты…

– На ваше усмотрение…

– Хорошо. – «Я хочу платить тебе много, но, пожалуйста, не трать эти деньги на наркотики. Прошу тебя, потрать их на что-нибудь, что заставит тебя улыбаться».

Эмили поднялась и протянула узкую ладонь.

– До встречи в сентябре. Спасибо, мистер…

– Просто Роб, – перебил он. – Спасибо вам, Эмили.

Возвращаясь на автобусе в студию, Эмили думала о том, на что она только что согласилась. В целом это ее пугало. А вдруг она не сможет сделать фотографии, как хочет Роб? Надо попытаться, вот и все, потому что это даст ей возможность убежать в Париж.

Эмили не знала, почему Париж так много для нее значит. Это было что-то туманное и далекое – в прошлом или в будущем. Эмили не помнила времени в прошлом, когда она была счастлива, когда ее сердце было полно радости, доверия и надежды. Она не помнила этого времени, но оно существовало в первые десять лет ее жизни, когда она жила в Квебеке. Тогда она была счастлива… счастливая девочка-француженка с золотистыми волосами.

Когда Эмили ушла, Роб, поджидая Элейн, которая должна была подъехать на ленч, назначенный на половину второго, просмотрел газету. Его взгляд привлек заголовок колонки Ванессы Гоулд «Все, что блестит» – «Удивительная «Любовь» Питера Дэлтона». Спустя несколько секунд Роб заставил себя прочесть статью.

По мере прочтения его кулаки сжимались все сильнее, так, что кровь отхлынула от ладоней, а все его сильное тело содрогнулось от мощной волны гнева. Ужасная, дурная шутка, злостное мошенничество. Питер Дэлтон ничего не знал о любви.

Кроме предательства.

Питер Дэлтон. Как же Роб ненавидел этого человека, ответственного за смерть его любимой маленькой сестренки…

Глава 9

Гринвич, штат Коннектикут

Ноябрь 1954 года

Джеффри и Шейла Адамсоны приветствовали рождение своего сына Роберта Джеффри с облегчением, радостью и гордостью. Прекрасный сын-первенец! Наследник!

Жизнь Роберта как наследника империи Адамсонов еще до его рождения была обречена следовать по неизбежному пути. Это был путь, вымощенный золотом и окаймленный привилегиями, роскошью и успехом. Золотая дорога вела от детства в Гринвиче к начальной школе в Нью-Хэмпшире, к колледжу и Гарвардской школе бизнеса, а затем назад в Гринвич и на Уолл-стрит. Дорога имела строгие очертания: это был круг, начинавшийся и заканчивавшийся в одном и том же месте. И цель была: сделать из Роба наследника империи Адамсонов. Имелись и ожидания: Роб должен был быть совершенством.

Первые двадцать два года своей жизни Роб следовал по этому пути без малейших отклонений и без труда добиваясь вершин во всем, чем занимался. Шейла и Джеффри самодовольно и с одобрением следили за своим блестящим, очаровательным и красивым сыном. Им никогда не приходилось волноваться из-за Роба. Свои тревоги, потребность баловать и стремление к опеке они могли обратить на Сару.

Сара Джейн Адамсон родилась через четыре года после Роба. В возрасте шести лет на глазах ужаснувшейся семьи она за несколько минут сначала вдруг потеряла координацию движений, а затем впала в кому и была срочно доставлена в больницу Гринвича. Диагноз гласил: диабетический кетоацидоз.

От первого приступа диабетического кетоацидоза и комы Сара оправилась быстро, но врачи сказали Шейле и Джеффри, что приступы будут повторяться. Диабет Сары, начавшийся в раннем возрасте, оказался инсулинозависимым, очень острой и очень тяжелой формы.

После возвращения домой из больницы Гринвича Сара утратила и тот небольшой контроль над своей жизнью, который у нее был. Сара всегда была тихой, хрупкой и пассивной. Она не стала противиться строгому распорядку и надзору, встретившим ее по прибытии домой, и с удивленной улыбкой подчинилась внезапно появившейся армии сиделок, спешивших на звонок и не спускавших с нее глаз, спала днем, как ей велели, и съедала всю предписанную еду – не больше и не меньше.