Большая девочка - Стил Даниэла

Глава 15

Торжества по случаю окончания младшей дочерью школы прошли с размахом. Если получение аттестата, а потом и диплома Викторией было воспринято спокойно, то здесь родители развернулись: разрешили Грейс пригласить на барбекю в саду человек сто гостей, для которых Джим самоотверженно готовил угли и жарил стейки, курицу, гамбургеры и хот‑доги. Тут же на подхвате был персонал выездной фирмы в майках и джинсах. Молодежь оторвалась по полной. На другой день состоялись официальные торжества, на которые прилетела и Виктория. В академической мантии и шапочке сестренка была неотразима. В тот момент, когда ей вручали аттестат, отец прослезился. Виктория не помнила, чтобы такое случилось на ее выпускном, скорее всего, нет. Мама также пребывала в растроганных чувствах. Это было невероятно трогательное событие. Сестры даже плакали, заключив друг друга в объятия.

— Не могу поверить! — сквозь слезы смеялась Виктория. — Моя маленькая сестренка выросла! Только посмей стать студенткой, ни за что не прощу!

И еще ее огорчило, что оценки у Грейси были не настолько высоки, чтобы надеяться поступить в колледж в Нью‑Йорке. Вот было бы здорово иметь рядом сестру, тогда она считала бы, что у нее в Нью‑Йорке семья. Виктория искренне хотела, чтобы сестра вырвалась наконец из‑под родительской опеки. Они не давали ей вздохнуть, отец имел на младшую дочь большое влияние и зачастую жестко диктовал свое мнение. Виктория не стала этого терпеть, а вот Грейси до сих пор многие его поучения принимает за чистую монету и считает примером для подражания родительский образ жизни. Грейси многое в родителях восхищало. Но ведь у Грейси были совсем другие родители, нежели у Виктории. Сестру обожали и боготворили, поддерживали во всем. Такой коктейль ударяет в голову, и у нее не было причин восставать против них или хотя бы стремиться жить отдельно. Грейси во всем слушалась отца, он был для нее идеалом. Виктории же достались родители безразличные к собственной дочери. Что видела и слышала от них Виктория? Только критические взгляды, едкие замечания. Она не могла вспомнить ни одного сердечного разговора, она никогда не секретничала с матерью, не слышала слов одобрения от отца. У нее были причины бежать из дома как можно дальше. А у Грейси было ровно столько же причин оставаться рядом с отцом и матерью. Невозможно представить, насколько по‑разному протекала их жизнь. Все равно что день и ночь, черное и белое. Виктория понимала, насколько легче было Грейси, окруженной любовью и заботой, понятно, что она не рвется уезжать из дома. Для Грейси решиться жить не дома, а в общежитии уже было серьезным шагом. Виктория хорошо знала, как способны отравить существование ее родители и насколько самоуверенный человек их отец, поэтому она хотела, чтобы сестренка вдохнула наконец свежего воздуха.

К окончанию школы Виктория преподнесла сестре грандиозный подарок. Лишних денег у нее не водилось, поэтому пришлось копить загодя. Тем более потому, что она жила в Нью‑Йорке — одном из самых дорогих городов мира, — Виктория не позволяла себе ничего лишнего. И вот теперь в качестве подарка она пригласила Грейси в поездку по Европе. Когда‑то в детстве они летали за океан с родителями, но это было очень давно, а с тех пор ни отец, ни мать интереса к путешествиям не проявляли. Итак, в июне Виктория вместе с Грейси отправлялась в Париж, Лондон, Венецию и, возможно, в Рим. Грейс пришла в неимоверное возбуждение, да Виктория и сама с нетерпением ждала поездки. Они рассчитывали пробыть в Европе три недели, по четыре‑пять дней в каждом городе. Новая должность в школе Мэдисон давала Виктории заметную прибавку к жалованью, позволившую ей отказаться от летнего заработка. Она планировала июнь провести с сестрой в Европе, а в августе поехать в штат Мэн в компании с Джоном и Харланом.

У Грейси до начала учебного года в колледже была масса собственных планов. Обе сестры отдавали себе отчет, что отныне многое изменится в жизни всей семьи. Грейси выросла, Виктория далеко. У родителей появится больше свободы и возможности жить в свое удовольствие. В меньшей степени это касалось самой Виктории, вся ее жизнь заключалась в любимой работе за неимением личной жизни. В двадцать пять лет ей еще казалось, что все в ее жизни только начинается. Теперь она уже начала сомневаться, что когда‑нибудь найдет свое счастье, тогда она в шутку называла себя «незамужней старшей сестрой Грейси». И нередко у нее мелькала мысль, что так всегда и будет.

У Грейси же недостатка в воздыхателях никогда не было, парни вились вокруг нее роем, причем было двое таких, по которым она сама сходила с ума, не в силах сделать выбор между ними. Для нее никогда не было проблемой найти себе мальчика. Виктория же служила живым подтверждением правоты ее родителей. По версии отца, она была недостаточно хороша собой, чтобы найти мужчину, и к тому же толстая. А по версии Кристины, ее подводил чрезмерно развитый интеллект. Но результат один — мужчины у нее как не было, так и нет.

В первый же день отпуска Виктория с Грейси вылетели из Нью‑Йорка в Париж. Накануне сестра прилетела в Нью‑Йорк с двумя чемоданами летних нарядов, а утром девушки отправились в аэропорт. У Виктории был только один чемодан, регистрацией багажа занималась она, пока Грейси общалась с подружками по мобильнику. Виктория была в приподнятом настроении, она ощущала себя руководителем группы выезжающих за рубеж старшеклассников. Взволнованные, девушки вошли в самолет, где Грейси до последней минуты судорожно писала эсэмэски, пока не получила замечание от стюардессы. Паспорта Виктория держала у себя, она опекала Грейси, как мать.

За шесть часов полета они успели вдоволь наговориться, поесть, поспать и посмотреть два фильма. Они даже не заметили, как самолет приземлился в аэропорту имени Шарля де Голля в десять вечера. По нью‑йоркскому времени было только четыре часа, в полете они сумели выспаться, так что ни та, ни другая не чувствовали усталости, а, наоборот, пребывали в радостном возбуждении и жаждали увидеть Париж. Всю дорогу в такси они крутились по сторонам. Чтобы оплатить поездку, Виктория потратила почти все свои сбережения, но отец прислал ей чек, за что она была ему очень благодарна.

На ломаном французском Виктория попросила таксиста провезти их по площади Вандом, мимо отеля «Ритц», по великолепной, оживленной площади Согласия с подсвеченными фонтанами, а потом они поднялись по Елисейским Полям до Триумфальной арки. Они как раз въезжали на широкий проспект, когда Виктория увидела, как вспыхнула в отдалении огнями Эйфелева башня, — она знала, что башня освещается в течение десяти минут каждый час. Обе ахнули от представшей перед ними красоты. Грейси в благоговении глазела по сторонам. А под Триумфальной аркой развевался на ветру огромный французский флаг.