Дикие орхидеи - Деверо Джуд

Тем не менее ни одной книги с упоминанием о Коул-Крик мне найти не удалось. Либо кто-то намеренно их вывез или уничтожил, либо маленький городок никого не вдохновил на написание книги или хотя бы очерка истории. Эту гипотезу я, однако, отбросил. Мой опыт показывает, что люди любят свои маленькие городки и охотно пишут о них.

В четверг утром принесли приглашение на праздничное чаепитие в местном парке. Я бы вряд ли откликнулся на приглашение сам, но Джеки едва не лопалась от желания поучаствовать, поэтому я тоже сказал, что пойду.

Через пять минут после того как я покинул кухню, она молнией пронеслась наверх, едва не сбив с ног маляра. Любопытненько, подумал я и пошел за ней. Я застал ее в спальне: она сидела на кровати и держала в руках платье, которому самое место в мешке для тряпок и лоскутков. Ага, подумал я, она волнуется из-за наряда для чаепития. Джеки говорила, что на чердаке полным-полно старой одежды, и я напомнил ей об этом.

Не сомневаюсь, если бы я загораживал выход, она сбила бы меня с ног и пробежалась по мне. А так она просто поднырнула под мою руку — с такой скоростью, что я едва не провернулся на месте.

Мы обшарили несколько коробок со старьем и нашли ей одежду. Минут через сорок за ней пришел сантехник. Я еще несколько минут просидел на чердаке. Мне было в некотором роде хорошо. Не знаю, что такого есть в Джеки, но рядом с ней я не чувствую той глубокой боли, которая поселилась во мне после смерти Пэт.

Я решил, что мне пора завести любовницу. Джеки кажется мне все более и более привлекательной. В этой блузке она выглядела как женщина. Когда она в джинсах и футболке, ее обаянию еще можно сопротивляться, но в этом кружевном женском одеянии... Ну, в общем, она чертовски хороша. А так как она уже дала мне понять, что от меня ей нужны только подписанные чеки, гордость не позволяла мне ухлестывать за хорошенькой ассистенткой.

В пятницу, после обеда, дом выглядел уже и вполовину не так плохо, как вначале. Я был настолько занят оборудованием кабинета и сортировкой библиотеки, что не обращал особого внимания на то, что делает Джеки. Может, она уже говорила мне, что они с аукционистом заключили своего рода сделку, но я ее не услышал. Так что когда в пятницу рано утром подъехали грузовики и рабочие стали заносить мебель в дом, я выразил протест. Однако оказалось, что прямо в соседнем округе умерла богатая пожилая дама и взрослые дети решили распродать содержимое ее дома. Так что Джеки вложила деньги, вырученные от продажи белчеровского добра, в покупку этой мебели. А когда ее привезли, она носилась как угорелая, указывая четверым грузчикам, как расставлять диваны, стулья и столы.

Пока длился этот хаос, я заперся в библиотеке и освежил в памяти книги Фрэнка Йерби. Все-таки не зря в свое время его книги так хорошо раскупались.

В час она постучалась и вручила мне целый поднос еды. Потом она постучалась в три, на этот раз — одетая для чаепития в белую блузку, которую я для нее нашел, и черные брюки с широкими штанинами. Выглядела она чудесно.

— Иди одевайся, — велела она мне тем же тоном, каким отдавала распоряжения грузчикам.

Я посмеялся, однако пошел наверх и переоделся в чистую рубашку и брюки.

Мы прошлись по улице в молчании и завернули за угол ближайшего к парку дома. Нам открылся прелестный вид: столы для пикника ломились от угощения, и примерно полсотни человек окружали их. Музыканты уже расположились на сцене и настраивали инструменты. Детишки в самых нарядных костюмчиках и платьишках степенно прохаживались вокруг и ждали момента, чтобы скрыться от бдительного родительского ока и взяться уже за проделки, которые им делать запретили. В общем и целом все выглядело вполне миленько, и мы с Джеки направились прямиком к столам.

Я старался держаться Джеки, потому что в принципе не люблю незнакомцев, однако она — маленькая мисс Общительность — в мгновение ока растворилась в толпе.

Меня «поприветствовали» — это означало, что меня взяли в оборот мэр Коул-Крик и главный библиотекарь мисс Эсси Ли Шейвер.

Едва увидев эту парочку, я удивленно заморгал. Мэр — уверен, у него есть имя, но его называли, исключительно мэром — был одет в зеленый пиджак и жилет из золотой парчи. Он носил большущие рыжеватые усы и сложением очень напоминал Шалтай-Болтая: в поясе дюймов пятьдесят, ножки тонкие, как у журавля, а крохотные начищенные ботиночки пришлись бы впору годовалому малышу. Говорил он таким тоненьким голоском, что я с трудом его понимал.