Жар небес - Браун Сандра

— Трисия, — устало прервал он. — Если даже Шейла согласится, хотя на это надежды нет, ты не забывай про Коттона. Он ни за что не станет продавать дом.

— Коттон может умереть.

Кен пристально поглядел в лицо жены. Оно было настолько холодным и безразличным, что он покрылся мурашками.

— Мы просто вынуждены готовиться к худшему. Это может произойти со дня на день, — сказала она, и в лице у нее появилось некоторое подобие печали. — Так будешь ты говорить с Шейлой о продаже имения?

— У меня и без того забот по горло, — промямлил он. — Но я обещаю подумать.

Освободившись от ее рук, он наконец вошел в дом. Трисия с отвращением смотрела, как он понуро поднимался по лестнице — опустив голову, сгорбившись, бессильно волоча руку по перилам, словно неживой предмет.

Трисия же чувствовала себя как чайник, готовый вот-вот вскипеть. Прислонясь к стене, она сжала кулаки и прикусила нижнюю губу, чтобы не завизжать от отчаяния. Она всегда только хочет, хочет и хочет и никогда не получает удовлетворения. А все люди, с которыми она вынуждена жить, невыносимо бесцветны, лишены всякого честолюбия. Все они застыли, словно стоячее болото. И их нисколько не волнует, что жизнь вихрем проносится мимо. Они готовы довольствоваться ничтожно малым, в то время как вокруг целый мир удовольствий. Они с радостью сгниют в этом проклятом Хевене.

Ее стремление вырваться отсюда и изменить свою жизнь было так нестерпимо, что она чувствовала это кожей.

Глава 21

Сердечная болезнь лишает человека достоинства. Недели, проведенные в реанимации, дали почувствовать Коттону, что значит унижение. Телесная слабость боролась с медицинской мощью с переменным успехом, заставляя его сознание колебаться между жизнью и бесчувствием.

Сколько еще дней пройдет, пока его выпустят отсюда? Когда он сможет вернуться домой в Бель-Тэр? Господи, пошли мне только милость умереть дома! Больше всего на свете он хотел теперь сидеть на веранде Бель-Тэр с тонким стаканом чистого бурбона в одной руке, а другой рукой прижимать к себе Монику.

Тихие равномерные попискивания вдруг сбились с ритма. Он еще не успел почувствовать стеснения в груди, а тревожные пики забегали по экрану.

Он понял, что мысль о Монике лучше выбросить из головы.

Он стал думать о родных, которых оставил в Бель-Тэр. Как обычно, все мысли сконцентрировались на Шейле. Ее имя вызывало горячий поток любви и мгновенный лед неприятия. Эти два чувства были одинаково сильные, взаимоисключающие, они испепеляли душу.

Когда он, придя в сознание впервые, понял, что она вернулась, его сердце наполнилось радостью. Но инфаркт не затронул его памяти. Вспомнив, почему она убежала из дома, он вновь ощутил горечь и боль. Он не мог простить ее.

Правда, ее частые посещения поколебали его уверенность. Даже когда он не осознавал ее присутствия, она неизменно приходила каждый день. И хотя он не признавался себе в этом, но ее посещения были единственным светом в безнадежном мраке больничных дней, где не было ни рассветов, ни закатов. Время измерялось не положением солнца на небе, а сменой медсестер и уборщиц. В больнице можно провести месяцы и не знать, что за ее стенами давно уже сменилось время года.

Возможно, этого он уже не дождется. Но хотя бы увидеть еще один закат с веранды Бель-Тэр. Господи, и он помнит свой первый закат в Бель-Тэр так ясно, словно это было вчера.

Он работал тогда лесорубом у старика Лорента, самого скупого сукина сына на свете. Мэйси Лорент прикатила однажды на вырубку в сияющем алом автомобиле с откидным верхом — поистине запретный плод. С белокурыми волосами, в бананово-желтом платье, она казалась ему созревшим плодом, готовым упасть с ветки. Однако сад, в котором росло это чудо, был огражден колючей проволокой.

Коттон до сих пор уверен, что сама судьба проколола шину алого автомобиля через несколько дней после этого. Он шел на работу из пансиона, в котором жил и который принадлежал компании «Лорент Логинг». Он заметил Мэйси на дороге у автомобиля. На ней был купальный костюм. Ее ноги могли с успехом соперничать с ногами Бетти Грэбл, чьим страстным поклонником он в то время был. Он предложил ей заменить колесо, хотя знал, что сильно пострадает в зарплате за опоздание на работу. Игра стоила свеч. Он чувствовал, что делает крупный взнос в основу своего будущего преуспевания.

И действительно, его вложение окупилось с лихвой. Мэйси не смогла остаться равнодушной к его крупному загорелому телу и светлым, почти белым волосам. Она предложила за работу доллар, но он отказался. Тогда она пригласила его в гости на персиковое мороженое в тот же вечер. Это предложение он принял.