Дерзкий любовник - Лоуэлл Элизабет

Риба, зевнув, снова легла. Чанс потянулся к ней, притягивая к себе. Прошлой ночью, несмотря на ее протесты, он соединил два спальных мешка в один, и теперь Риба радовалась теплому гнездышку. Она положила голову ему на плечо, руку – на грудь и, почувствовав себя в полной безопасности, снова зевнула.

Чанс, тихо рассмеявшись, поцеловал маленькое ушко.

– Что тут смешного? – сонно осведомилась она.

– Ты. Только житель Лос-Анджелеса может пугаться оленей и зевать, узнав о землетрясении.

– Да это просто крохотный толчок, – пробормотала Риба. – Но и олень был не очень большим.

Так и не успев придумать подходящего ответа, Риба уснула. Во сне она несколько раз начинала беспокойно ворочаться, потревоженная вторичными толчками, последовавшими за первым, самым сильным, однако так и не проснулась до рассвета.

Первое, что она осознала, медленно вынырнув из глубин сна, было тепло Чанса, его руки, ласкавшие ее, дарившие наслаждение, заставлявшие тело растворяться в сладостных волнах. Он властно гладил нежную плоть, опаляя сухим жаром, лишавшим рассудка и дыхания. Еще в полузабытьи-полуяви, открытая и беззащитная перед его прикосновением Риба могла только извиваться – беспомощно, томно, лениво – под безжалостными ласками Тигриного Бога.

И когда он наконец вошел в нее, Риба сумела только вскрикнуть в сладостной муке, которой мог положить конец только он. Чанс двигался медленно, мощными толчками, врываясь все глубже и погружая ее в океан наслаждения, потрясшего так, что Риба, обессиленная, забыла обо всем, отдавшись ему безоглядно, полно, страстно… И только тогда, отозвавшись на песнь сирены, он утонул в ее мягкости и тепле и забылся в экстазе.

Долгое время спустя Чанс снова баюкал Рибу в своих объятиях, нежно лаская губами и руками ее тело. Риба лежала молча, ошеломленная тем, что сейчас произошло. Она медленно возвращалась в реальный мир, сознавая, что ее взяли без просьб и предупреждений, не дав ни малейшей возможности отказаться. Но могла ли она, только сейчас побывав на седьмом небе, сердиться на него?

– Прости меня, – шепнул он, не отнимая губ от ее щеки. – Но я должен был знать, не отпугнул ли тебя прошлой ночью, знать, что таится у тебя в душе, в сердце, а не в том налете цивилизации, полученном от людей, которым либо все равно… либо… может, они просто не видели лучшего. Теперь я понял. Что бы ни было сказано или не сказано между нами, ты хочешь меня так же сильно, как я тебя.

Риба подумала про себя, не относится ли и любовь к тому «налету цивилизации», о котором упомянул Чанс. Однако не спросила ни о чем – ведь она обещала больше не говорить о любви. Тот день, когда клятва будет нарушена, станет днем, когда она уйдет от него и не оглянется, чего бы это ей ни стоило.

– Риба? – спросил Чанс, сжимая ладонями ее лицо и глядя в карие глаза, переливающиеся золотистыми искорками. – Ты все еще сердишься из-за прошлой ночи, котенок?

– Нет, – покачала она головой, целуя Чанса, прежде чем он успел заметить терзающую ее душу тоску. – На что тут сердиться? Ты подарил мне… красоту.

Чанс с хриплым стоном прижал ее к себе, крепко, сильно, до боли. Она, не протестуя, прижалась к нему. В это утро Риба узнала, простую, ошеломляющую правду: лучше желание такого человека, как Чанс Уокер, чем любовь всякого другого мужчины.

– Только за это, – сказал он несколько минут спустя, неохотно разжав руки, – ты получишь завтрак в постель.

– Не вижу, откуда можно позвонить в гостиничный сервис.

– Никаких звонков. Чистое волшебство.

– Верю.

– Правда?

– Конечно, – кивнула Риба, едва удерживаясь от смеха. – Я легла спать в одежде, а проснулась в твоих объятиях. Какое еще можно найти объяснение, кроме волшебства?

Чанс раздвинул губы в хищной усмешке.

– Я объясню тебе позже, каждую интимную мелочь. Очень интимную.

Он расстегнул молнию спального мешка и поднялся, обнаженный и прекрасный, ее Тигриный Бог. Золотистые лучи рассветного солнца обливали его, словно медом, растекались по коже, подчеркивая силу его тела переливами бархатистых теней.

– Я была не права, – тихо пробормотала Риба.

Он обернулся к ней с хищной кошачьей грацией, не отрывая от Рибы взгляда прозрачно-зеленых глаз.

– Ты гораздо прекраснее Тигриного Бога.

В Чансе произошла мгновенная перемена, словно какие-то сильные эмоции боролись в его душе. Лишь через несколько минут он смог заговорить.