Медовый месяц - Филлипс Сьюзен Элизабет

Резко оттолкнув чашку, он поднялся:

— Думаю, вам уже пора. У меня есть еще кое-какие дела, которые надо бы успеть сделать сегодня. — За его грубоватостью она разглядела смущение.

Хани тоже встала и последовала за ним через кухню в уютную гостиную. Ее украшали обитая кожей мебель и оправленные в рамки афиши старых фильмов, где снимался Дэш. Когда он проводил ее до входной двери, клацая каблуками сапог по терракотовым плиткам, воздух, казалось, сгустился от натянутости.

Хани не могла допустить, чтобы их день вот так безрадостно закончился. Протянув ладонь, она коснулась его руки и заговорила таким мягким, словно чужим, голосом:

— А вы, Дэш, и есть чуть ли не самый сильный из всех, кого я знаю. Я не шучу.

Обернувшись, он поднял на нее глаза, в которых затаились усталость и горечь поражения:

— Я помню тот день, когда вы назвали меня дряхлым старым пьянчугой.

В ней поднялась удушливая волна стыда.

— Простите меня! Похоже, тогда в меня вселился сам дьявол.

— Но вы же не сказали ничего, кроме правды.

— Не надо. От этого мне ничуть не легче. Уперев руку в бедро, он, казалось, изучал плитки на полу, потом опять поднял глаза на Хани:

— Хани, я алкоголик. Для меня каждый день — это борьба, и большую часть времени я не уверен, долго ли я продержусь. Причем бутылка не единственная моя проблема. Я падок на женщин. Мои дети не выносят моего характера. Я вспыльчив и не забочусь ни о ком, кроме самого себя.

— Я вам не верю.

— А вы поверьте, — жестко сказал он. — Я себялюбивый сукин сын, и менять в этом отношении свою жизнь не имею никакого желания.

Он вышел из дома, и ей не оставалось ничего другого, как последовать за ним до самого автомобиля. Такой прекрасный день был безнадежно испорчен. В этом была и ее вина.

Глава 11

В понедельник утром Хани прибыла на съемочную площадку с тремя дюжинами коробок рисовых хлопьев и тортом с шоколадной глазурью. Вся съемочная группа была изумлена, но угощению обрадовались.

— Вы просто умница, дорогая, — протянула Лиз Кэстлберри, облизывая губы, обсыпанные сахарной пудрой. — Надо же, взятка шоколадом!

— Никому я не собираюсь давать взятку, — буркнула Хани, вовсе не обрадовавшись тому, что эта королева сучек видела ее насквозь.

Выждав два дня, Хани принесла несколько дюжин испеченных дома булочек с шоколадными чипсами. Хлопоты со стряпней поздно ночью, добавившиеся к ежедневным тяжелым съемкам, так изматывали, что она засыпала между эпизодами, зато коллеги начали ей улыбаться, и она решила, что ради этого можно и пострадать. Дэш время от времени заговаривал с ней в течение дня, но на ранчо tie приглашал и не упоминал о возможности опять прокатиться на лошадях. Она проклинала себя.

Февраль пролетел незаметно. Сценаристы начали лихорадочно засыпать ее записками с просьбой встретиться, но она попросту рвала их на мелкие клочки. Может, если она докажет Дэшу, что умеет держать рот на замке, он опять пригласит ее. Но проходила неделя за неделей, а он отмалчивался, и Хани стала отчаиваться. Скоро все уйдут на хайэтес, и тогда она не увидится с ним целых четыре месяца.

Как-то в середине марта, проведя уик-энд в кругу семьи за выслушиванием причитаний Софи и отрыжек Бака после очередной банки пива, она приехала в понедельник на работу, чтобы начать съемки последней серии сезона.

Конни Эванс, гримировавшая ее, критически посмотрела на ее отражение в зеркале:

— Хани, эти круги у вас под глазами становятся все заметнее. Хорошо, что сезон кончается, иначе мне пришлось бы применять к вам укрыватель убойной силы.

Когда Конни успешно замаскировала тени, Хани взяла с туалетного столика конверт из плотной бумаги с напечатанным на нем ее именем. Предполагалось, что роль на неделю вперед ей будут передавать через посыльного не позднее середины субботы, но чаще выходило так, что она обнаруживала ее, лишь придя на работу в понедельник. Ей стало интересно, что же там припасли для нее сценаристы на эту неделю. И, поскольку она продолжала оставлять без ответа все более настоятельные требования прийти и поговорить с ними, то могла лишь надеяться, что они не решились рассчитаться с ней, заставив Дженни свалиться в улей или еще куда-нибудь.

В последних нескольких сериях центральным персонажем становился Блейк. В одной из них он завел пылкий роман с женщиной старше себя, к тому же приятельницей Элеонор. В сценарии на полную катушку использовалась мрачная сексапильность Эрика, и Хани это так огорчало, что она выключала телевизор.