Как две капли воды - Стил Даниэла

– Представьте себе, – пожаловался Чарлз, густо краснея и окидывая благодарным взглядом будущую свояченицу. – Пыталась уверить, что она – это вы, и почти сбила меня с толку.

Джеффри про себя посчитал, что со стороны отца крайне глупо не видеть разницы.

– Но откуда у тебя такая уверенность? – допрашивал его отец. Поразительно, как такой маленький мальчик способен обладать столь безошибочной интуицией! Или сам Чарлз слишком поддается эмоциям?

– Не знаю, – равнодушно отмахнулся Джеффри. – Просто они совсем не похожи друг на друга.

– Он единственный, кроме Берти, кто узнает нас с первого взгляда, – улыбнулась Оливия, протягивая руку Чарлзу. Пожав узкую ладонь, он вновь обернулся к развеселившейся невесте. Ей явно нравилось выводить жениха из равновесия, и он это чувствовал.

– Больше никогда не доверюсь вам, Виктория Хендерсон, – объявил он, и Оливия торжественно подтвердила:

– На вашем месте и я ни за что не стала бы, Чарлз. Помните, она опасна!

– Что здесь происходит? – весело осведомился Эдвард.

Ужин прошел оживленно. Они беседовали о нью-йоркских знакомых и последних делах. Завод наконец был продан за очень неплохую сумму, и Эдвард был чрезвычайно доволен результатом. Чарлз прекрасно провел сделку. Сразу видно настоящего адвоката!

После ужина Оливия и Эдвард оставили жениха с невестой наедине. Оливия поднялась наверх, чтобы посмотреть, как там Джефф. Эдвард заявил, что устал и хочет лечь пораньше. Они медленно поднялись по ступенькам в полной уверенности, что все идет как нельзя лучше. Отец был на седьмом небе, и Оливии ничего не оставалось, как поддакивать ему, хотя на душе у нее было тяжело.

Но при виде Джеффа все было мгновенно забыто. Берти уложила его в постель, но он еще не спал и что-то тихо втолковывал потертой игрушечной обезьянке.

– Что это? – поинтересовалась Оливия.

– Генри. Ему столько же лет, сколько мне. Он со мной повсюду, кроме школы, – объяснил мальчик, обнимая Генри. Джеффри выглядел таким маленьким и несчастным в этой огромной постели, что Оливии захотелось наклониться и поцеловать его. Но как он воспримет ласку? Что, если обидится?

– Генри очень красивый, – серьезно заметила Оливия. – А он кусается? Обезьяны иногда кусаются.

– А моя – нет, – торжествующе усмехнулся Джеффри. – Жаль, что у меня нет брата-близнеца. Мы могли бы всех разыгрывать, как Виктория – папу. Он в самом деле подумал, что она – это вы! И так смутился!

– А как ты нас различаешь? – полюбопытствовала Оливия, гадая, что он видит такого, чего другие не замечают. Возможно, дети куда наблюдательнее взрослых!

– Вы думаете по-разному, – просто ответил он, – и я это вижу.

– Ты способен видеть, как мы думаем? – окончательно растерялась Оливия. Он умен не по годам. Всегда таким был или у него это после гибели матери?

– Иногда, – ответил он и удивил Оливию еще больше, добавив: – Она меня не любит!

– Ты ошибаешься, Джеффри, она тебя любит, – поспешно заверила Оливия. – Просто не привыкла к детям.

– Она привыкла к тому же, к чему и вы. Но терпеть не может детей. И никогда со мной не заговаривает. А папа ей нравится?

Оливия не знала, что ответить. Каким образом ему удается проникнуть в суть вещей?

– Думаю, что ей очень нравится твой папа, Джефф, просто они еще мало знают друг друга, но со временем все будет иначе.

– В таком случае зачем они женятся, если плохо знают друг друга? Ужасно глупо!

Он по-своему был прав, но жизнь куда сложнее, чем ему кажется, хотя Оливия не могла объяснить это ребенку.

– Люди вступают в брак по разным причинам, считая, что так будет для них лучше, и иногда лишь со временем начинают испытывать любовь друг к другу – Такие браки, между друзьями, бывают самыми крепкими.

Для самой Оливии эти доводы казались вполне убедительными, но Джеффри с сомнением покачал головой.

– Мама часто говорила, что любит нас больше всего на свете, и, когда выходила замуж за папу, никого, кроме него, не замечала, даже своих родителей. А потом появился я, и она полюбила меня так же сильно, как его. Собственно говоря, – заговорщическим шепотом признался он, – мама сказала, что любит меня больше, но предупредила, чтобы я не проболтался отцу, иначе это ранит его чувства.

– Верю, – пробормотала Оливия, сердце которой разрывалось от жалости к осиротевшему мальчику. – Такого, как ты, нельзя не любить.