Ну точно — это любовь - Майклз Кейси

— Хорошо, — Джон отвернулся, потом снова посмотрел на нее, как раз вовремя, чтобы увидеть, как она медленно поднимается и аккуратно спускает колготки с колен.

Он снова перевоплотился в дерево, когда она выступила из колготок, свернула их и засунула в сумку.

— Чтобы не порвать, — пояснила Джейн, забирая свою папку.

— Может, просто погуляем?

— Конечно. — Джон снял ботинки и носки, подвернул штанины. Вытащил из кармана брюк бумажник и ключ-карту, переложил их в карман пиджака. Ослабил галстук, расстегнул верхнюю пуговицу на рубашке, вылез из спортивной куртки и бросил ее на песок, рядом с ботинками.

— Джон! — Джейн подобрала куртку, встряхнула, вывернула наизнанку, превратила ее в чрезвычайно аккуратный сверток и положила на свою папку и сумочку. — Вот. Так лучше. Ее надо будет погладить, но, по крайней мере, не придется отправлять в чистку.

— Я счастливец, — Джон взял ее за руку и направился к берегу. — Почему у меня такое чувство, будто я в рекламе мужского одеколона?

Она широко улыбнулась.

— Песок, море, неизменная струящаяся юбка на женщине, белая-пребелая рубашка на мужчине. Не хватает только золотистой лошади с белой гривой. Ты ездишь верхом? Он потряс головой.

— Мне никогда не попадалась настолько крупная лошадь, чтобы я не боялся раздавить ее, а клайдесдальский тяжеловоз^[19] — это уж слишком. У меня есть мотоцикл, но я на нем тоже не езжу. Трудно выглядеть крутым, когда коленки торчат из-за ушей.

— А мне кажется, у тебя размер что надо, — Джейн будто не замечала, что ей приходится идти на цыпочках, чтобы держаться с ним за руки, с ее пятью футами и тремя дюймами роста.

— Издеваешься. Ты просто хочешь выкрасить меня в зеленый цвет и послать за конфетками на День Всех Святых.

— Нет, — ответила она, смеясь. — Хотя, если бы ты нарядился зеленым человечком и заглянул в «Беззаботное детство», я бы угостила тебя карамельным яблоком.

Джон широко улыбнулся.

— Ты же меня до сих пор боишься.

— Боюсь? Я тебя не боюсь, — Джейн, пританцовывая, подошла к воде, которая растекалась по берегу после обрушившейся волны.

— Значит, в воскресенье у эскортного агентства твое лицо исказилось не от ужаса?

— Нет, конечно… хотя, да. Ты очень большой, Джон. Большой и Ужасный Джон. Кажется, сто лет назад была такая песня. — Ее улыбка чуть погасла. — Или просто «Большой Джон», а не «Большой и Ужасный Джон»?

— Нет, Большой и Ужасный. Я помню, потому что часто слышал ее в детстве. Но на самом деле я не такой уж и высокий. Высокий для баскетбола в старших классах, высокий для футбольной команды — там из меня сделали отличного защитника, между прочим. Но недостаточно высокий, чтобы стать профессиональным игроком. Я просто большой.

— Очень большой, — сказала Джейн. Он видел ее макушку. Туфли на высоких каблуках валялись на песке, а она шла босиком. — И волосатый.

Джон остановился.

— Что, прости?

— Волосатый, — она хихикнула, отпустила его руку и вошла в воду по щиколотку. — И не говори мне, что никогда этого не замечал. У тебя, наверное, уходит три электробритвы в месяц.

— Две в год, — сказал он. — И ты сейчас поплатишься за свои слова, — он вошел в пенящийся прибой и ударил правой ногой, посылая в Джейн поток брызг.

Результат оказался несколько мокрее, чем он ожидал.

Она вытерла лицо, отбросила назад мокрые волосы, заправила их за уши и встряхнула юбку.

— Вы знаете, профессор, что это означает войну?

— Ой, как страшно.

— Вот и пусть тебе будет страшно. Очень, очень страшно, — Джейн подальше зашла в воду.

— Ты красиво говоришь, — он следовал за ней, глядя на ее спину — и бедра, — но пока ничего не происходит. Сначала сделай, а потом говори, Джейни.

Последнее, что видел Джон, — она остановилась и повернулась к нему с коварной улыбкой. Он снова смог видеть, только когда протер глаза от воды. Он развел руками и улыбнулся ей:

— Хорошо, ты меня поймала. — Но это не значит, что мы квиты. Все честно?

— Все честно, — согласилась она, слегка наклонившись вперед и сунув руки в воду. Глаза озорно сияли.

Волны успокоились, и можно было свободно бежать по щиколотку в воде, по икры и, наконец, по бедра — для Джейн, конечно, не для Джона.

Они плескались добрых тридцать минут, чаще всего из дуэли победителем выходил Джон.

Он мог двигаться быстрее, брызгаться сильнее — ноги у него были намного больше, — но Джейн не сдавалась, забрызгивала его, убегала, набрасывалась сзади, снова убегала, так что платье промокло насквозь.