Одно лето - Робертс Нора

– Ты всегда такая мягкая и сонная в эти моменты, – пробормотал он нежно, Брайан задрожала. – И мне хочется, чтобы ты сказала, о чем думаешь.

«Я бы сказала, что, похоже, влюбилась в тебя. Что с каждым днем, проведенным вместе, мы все ближе и ближе к концу, и я не представляю себе, во что превратится моя жизнь, когда тебя не будет рядом, когда нельзя будет к тебе прикоснуться, поговорить с тобой».

Вот о чем думала Брайан. Но рассказывать об этом она не стала.

«У нее есть секреты», – подумал Шейд. Как и у него.

– Наша поездка еще не успеет закончиться, а ты мне об этом уже расскажешь, вот увидишь.

Шейд загонял ее в угол, Брайан чувствовала это, но не понимала, зачем он так поступает.

– Разве я недостаточно тебе рассказала?

– Нет. – Повинуясь желанию, которое возникало все чаще и чаще, Шейд прикоснулся к ее щеке. – Ты рассказала совсем мало.

Брайан попыталась улыбнуться, но не смогла, прочистила горло и заговорила.

– Опасно вести подобные разговоры, когда я еду под сто километров в час по федеральной трассе.

– Этот разговор опасен в любом случае. – Он аккуратно убрал руку. – Я хочу тебя, Брайан. Не могу смотреть на тебя и не хотеть.

Она замолчала, но не потому, что Шейд сказал что-то неприятное, просто она не знала, как реагировать на его слова и действия. Если она сейчас заговорит, то рискует разорвать связь, которая только-только начала формироваться. И хотя не могла ему в этом признаться, она хотела, чтобы эта связь окрепла.

Шейд молчал. Он переступил черту, которую они нарисовали в самом начале отношений, рискнул, и теперь нужно, чтобы Брайан хоть что-то сказала. Разве она не видит? Разве не замечает его желаний? Она нужна ему! Неужели не чувствует? Но Брайан молчала, и шаг вперед означал движение назад.

– Скоро будет нужный съезд с трассы. – Шейд поднял карту и аккуратно сложил ее.

Брайан перестроилась в другой ряд, немного притормозила и свернула.

Думая о Кентукки, Брайан вспомнила лошадей. Это привело их в Луисвилль на ипподром Черчилль-Даунс. Дерби уже закончилось, но скачки шли вовсю, на них собирались толпы народу. Если бы фотограф захотел включить в фоторепортаж о лете кадры с людьми, делающими ставки и следящими за забегами скакунов, он не мог бы найти места лучше Черчилль-Даунса.

Как только Брайан увидела ипподром, сразу же наметила себе дюжину точек для съемки. В Черчилль-Даунсе была похожая на собор крытая арена со сводчатой крышей; рядом аккуратные белые здания, своей элегантностью нейтрализовавшие атмосферу безумия, которая царила повсюду. В центре располагался трек – длинный овал, весь залитый грязью. Вокруг него возвышались трибуны. Брайан немного побродила по ним. Хотелось понять, кто приходил на ипподром (да и на все остальные ипподромы страны), чтобы выбросить два доллара, а то и две сотни, ради забега, который продлится всего несколько минут. И она снова увидела, что все зрители разные.

Один мужчина, в потной футболке, обветренной рукой заполнял талон тотализатора, другой, в элегантных брюках-слаксах, попивал какой-то холодный коктейль. Женщины в очень дорогих платьях рассматривали трек в бинокль, семьи пытались приобщить своих детей к спорту королей. На плече у мужчины в серой шляпе сидел мальчуган и заливисто смеялся. Руки отца были полностью покрыты татуировками.

Шейд и Брайан были на бейсбольных и теннисных матчах, видели дрег… Их, казалось, объединял только спорт, уже давно ставший бизнесом. Вот такой интересный аспект человеческой культуры. Но людям по-прежнему хочется удивляться и соревноваться, и они держатся за разного рода состязания.

Прислонившись к ограждению, какой-то мужчина наблюдал за жокеями с таким лицом, будто от исхода заезда зависела вся его дальнейшая жизнь. Брайан сфотографировала его в профиль.

Потом, оглядевшись, увидела женщину в бледно-розовом платье и летней шляпке, та наблюдала за гонкой спокойно и отрешенно. Так императрица могла бы смотреть на выступления в Колизее. Брайан сняла даму в окружении ревущей толпы, которая криком подгоняла бегущих лошадей.

Шейд, примостившись на заборе, снимал бегущих по треку лошадей в разных позах, в том числе в последнем прыжке перед финишной чертой. Еще до забега Колби сфотографировал доску с номерами участников и числами, обозначавшими вероятность выигрыша (от соблазнительных цифр рябило в глазах), и теперь ждал, когда вывесят результаты, чтобы снять стенд еще раз.