Дикие орхидеи - Деверо Джуд

— Ах, значит, теперь я виноват. А тебе не приходило в голову, что, если я не буду писать книгу об этой истории с дьяволом, у меня не будет никаких причин задерживаться в этом городе?

— Ой... — Она опустила глаза, потом просияла и снова посмотрела на меня. — Но тебе все равно не удастся продать этот дом, так что я могу остаться здесь и присматривать за ним.

— И заниматься своим делом.

Джеки взглянула на меня так, словно я выиграл приз. Я наклонился к ней.

— Знаешь, ты так долго меня умасливала, однако ни словом не обмолвилась, в чем заключается это дело.

Она раскрыла рот, видимо, намереваясь возразить, что не «умасливала» меня, но вдруг подскочила, перемахнула через оттоманку и помчалась наверх. Я откинулся в кресле и закрыл глаза. Можно вздремнуть, это помогает думать.

Но минуты через три вернулась Джеки и бросила мне на колени две книги. Сверху лежала большая красочная книга в мягкой обложке — о том, как фотографировать детей. Она раскрыла се на последних страницах — там располагались поистине удивительные портреты детей, сделанные Чарлзом Эдвардом Джорджесом. Джеки уселась на оттоманку у моих ног.

— Все сделаны при естественном освещении.

Не надо быть гением, чтобы сложить два и два. Шесть разворотов его фотографий. На фоне — подоконники с облупившейся краской.

Я пролистал книгу: чудесные детские фотографии, черно-белые, цветные, сепия. Студийные портреты, случайные снимки. Несколько сделаны в пышном саду. Таком, как мой.

Я отложил эту книгу и взял другую — тоже в мягкой обложке, но меньшего формата. Издана Университетом Северной Каролины и посвящена орхидеям Южных Аппалачей.

Я посмотрел на Джеки.

— Хобби, — пояснила она, имея в виду, что людей будет снимать за деньги, а цветы — просто так, для себя.

Я отложил обе книги и откинулся в кресле.

— Ну, теперь рассказывай. Все.

В конце концов я примерно понял, почему она сбежала с собственной свадьбы и почему так злилась на бывшего женишка. Этот сопляк украл все ее сбережения, на которые она хотела открыть небольшую портретную студию.

Я заметил, что она могла бы подать на него в суд, однако она ответила, что отец ее бывшего жениха — судья, а кузен — президент банка. Я вырос вне круга судей и президентов чего бы то ни было, но прекрасно знал, как работает круговая порука.

Пока я ее слушал, меня посетила мысль позвонить знакомому адвокату и разузнать, что можно сделать в подобном случае. Пока я это обдумывал, Джеки сказала нечто, что привлекло мое внимание.

— Что? — переспросил я.

— Я зацепилась за имя «Генриетта». Ну и даты, конечно.

— В смысле?

Я видел, что у нее язык чешется брякнуть что-нибудь едкое по поводу моей невнимательности, но так как она добивалась от меня денег на свое дело, она не осмелилась ничего сказать. Боже ты мой! Меня одолевало искушение проверить, сколько она сможет вытерпеть, притворяясь милашкой.

— Генриетта Коул, — подчеркнуто терпеливо повторила она. — Это имя меня зацепило. Понимаешь, мой отец... ну, он немножко помешался на Генриетте Лейн. Это...

— Племянница президента Джеймса Бьюкенена. Сногсшибательная... — Я показал руками, что именно у нее было «сногсшибательное».

Я с удовольствием отметил, что глаза Джеки расширились от удивления. Мало кто знает такие подробности.

— Верно, — медленно проговорила она, косясь на меня. — Во всяком случае, я испугалась, услышав это имя, потому что у меня сразу же возникли ассоциации с отцом и я подумала: это и есть моя мать?

Она ничего мне не говорила, но я сам тогда, на вечеринке, подумал о чем-то подобном. Мне сложно представить, что чувствует человек, который не знает, кто его произвел на свет. Да, конечно, я сам ни разу в жизни не видел отца, но я по крайней мере точно знал, где он. Черт возьми, я знал даже номер на его робе.

— Значит, ты возомнила себя в безопасности, — подытожил я. — Мол, ты ничего не видела, и в городе тебя никто не знает. И все только потому, что ты нашла полусгнивший деревянный дом под тонной дикого винограда.

Она улыбнулась:

— Примерно так.

Я не собирался ей говорить, но кто-то внутри меня подпрыгивал и вопил: «Аллилуйя! Аллилуйя!» Не знаю, в чем дело, но этот городишко начинал мне нравиться.

— О'кей, — сказал я.

До нее не сразу дошло, что я сказал «да» ее проекту. Она подскочила, обняла меня за шею и принялась осыпать поцелуями мое лицо, словно я был ее отцом.