Любовь за вредность - Герцик Татьяна

После работы я попросила Лидию Антоновну выпустить меня через черный ход. Она с понимающим видом выполнила мою просьбу, и я беспрепятственно покинула библиотеку.

Опасливо пробираясь по боковым аллеям нашего маленького скверика, я заметила у входа большую незнакомую машину и почему-то подумала, что в ней меня вполне может поджидать Панкратов. В душе тут же взметнулась волна протеста, и я вихрем промчалась мимо опасной зоны, молясь о спасении. Никто меня не преследовал, но успокоилась я только дома, увидев милое мамино лицо.

Уже лежа в постели, выстроила оптимальный план спасения: выхожу с черного хода, иногда задействую выход из столовой, в самых исключительных случаях улепетываю через центральный. Главное — не создать систему, чтобы невозможно было определить, куда я кинусь в следующий раз. В результате никто меня не поймает, ни Панкратов, ни Евгений.

Но на следующий же день убедилась, что прожекты строить легко, но вот осуществить их, как правило, не получается. В конце дня к нам в отдел зашел чем-то сконфуженный Михаил Александрович. И не один. За ним, широко улыбаясь, шел Панкратов. Одет был как на президентский прием — в хорошем светлом костюме, рубашке в тон и узком длинном галстуке.

С неудовольствием на него посмотрев, я признала, что для своего возраста он выглядит очень молодо — подтянутый, выбритый, с радушной улыбкой на губах. Подобно тем государственным деятелям, что взирают на нас со страниц любой газеты. На его фоне Михаил Александрович выглядел не то чтобы убого, но мелковато. Помятые брюки, серая тенниска и редкие взлохмаченные волосы веса ему не придавали. Завидев меня, Панкратов многозначительно улыбнулся, будто говоря: что, от меня не спрятаться?

Наш дипломатичный директор, натянув на физиономию ничего не понимающее выражение, индифферентно произнес:

— Феоктиста Андреевна! Разрешите представить вам Геннадия Петровича. Думаю, вы знаете, кто он.

Встав и выразив всем своим видом искреннее почтение, я подобострастно произнесла:

— Конечно, знаю! Здравствуйте, господин Панкратов! — При этом я низко поклонилась в японском стиле, только что ручки перед грудью не сложила.

Директор с осуждением посмотрел на меня, молчаливо призывая не переигрывать, но в меня уже вселился бес.

— Какое счастье, что вы посетили нашу скромную обитель!

И я без перехода выдала на-гора количество закупаемой библиотекой книг и какая часть из этого богатства приобретается исключительно благодаря его, господина Панкратова, личным заслугам. Это не было таким уж преувеличением: именно он дал распоряжение увеличить наше финансирование, но в моих иезуитских устах это звучало откровенной насмешкой. Но Геннадий Петрович отнюдь не обиделся. Обернулся к Михаилу Александровичу и заговорщицки заметил:

— Она у вас большая шалунья, не находите?

Директор сумрачно признал:

— Что есть, то есть…

Низведенная до уровня балованной детсадовской девчушки, я споткнулась на полуслове и раздосадованно замолкла. Что-то мне в последнее время никак не удается вывести из себя ни одного представителя сильного пола. Старею, что ли. Квалификацию теряю…

Воспользовавшись возникшей паузой, Панкратов быстро предложил:

— Можно, я подожду вас после работы? Мне кажется, у нас есть о чем поговорить…

Слегка возмутившись от такой напористости, я хотела грубовато отказаться, но меня предал Михаил Александрович, елейно заметив:

— Да можете идти прямо сейчас. До конца рабочего дня осталось всего-то полчаса. Ничего страшного. — И, обернувшись ко мне, снисходительно проговорил, исподтишка грозя мне пальцем: — Идите, Феоктиста Андреевна, идите!

Такого откровенного свинства я не ожидала. Мысленно предавая предателя анафеме, под взбудораженными взглядами коллег взяла свою сумочку и деревянными шагами вышла из кабинета. Панкратов пожал на прощание руку директору, кивнул сидевшим в молчаливом недоумении дамам и быстро меня догнал. У входа стояла вчерашняя машина. Значит, и в самом деле это он караулил меня прошлым вечером. Я надеялась, что за рулем будет сидеть водитель, ведь Панкратову по должности положен персональный шофер, но в машине было пусто. Он усадил меня на переднее сиденье, сел рядом и аккуратно выехал на дорогу.

Настроение у меня было под стать хмурившейся погоде. Он ехал медленно, будто раздумывая, что же теперь ему со мной делать. Остановился возле тенистого скверика и предложил прогуляться. Это меня порадовало — еще одного визита в ресторан мне бы не перенести. Я послушно вышла из машины, и мы зашагали по узкой полузаросшей аллее в сторону старого неработающего фонтана. Сели на выщербленную скамью возле каменного круга с разбитыми львиными мордами. Вокруг было тихо и пустынно.