Время моей Жизни - Ахерн Сесилия

— Рад познакомиться, Джемайма.

Дон пошел дальше, и мама вспорхнула со стула. Бабушка не шелохнулась, лишь вяло подала ему пальцы лодочкой.

— Виктория, — небрежно произнесла она.

— Жизнь Люси, — почтительно сказал он.

— Да. — Она окинула его взглядом снизу доверху и неопределенно хмыкнула.

— Я Райли. — Райли встал и крепко пожал Дону руку. — Надо же, у меня точно такой пиджак.

— Опиджачительное совпадение, — пробормотала я и потянула Дона знакомиться с мамой.

— Н-да, я его оставил в… — Райли посмотрел на дверь, ведущую в холл. Пока Дон с мамой раскланивались и пожимали руки, Райли приоткрыл занавески, выглянул в окно и увидел фургон с волшебным ковром, после чего бросил на меня предостерегающий взгляд. Я ответила ему тем же, и он, с сомнением покачав головой, сел за стол. Все были так заняты Доном, что никто не обратил внимания на этот краткий обмен предостережениями.

— Позвольте представить вам отца Люси, мистера Силчестера, — сказала Дону мама.

Дон поглядел на меня и направился к моему отцу. Я сжала губы и постаралась удержаться от нервного смеха, и он тоже. А затем он уселся на уготованное место во главе стола.

— У вас замечательный дом, — он оглядел столовую, — это дуб?

— Да, — с воодушевлением подхватила мама, — мы зовем эту комнату Дубовой.

— Оригинально, верно? — сказала я, и Дон рассмеялся.

— Ну, расскажите нам, как вы ладите с Люси, — попросила мама, сцепив руки в замок.

— Мы с Люси, — Дон пристально глядел на меня, и сердце мое бешено заколотилось, — ладим просто прекрасно. Она необычайно энергична, — при этих словах Райли слегка сполз вниз на стуле, — так что мне нелегко держаться с ней наравне, но я от нее просто без ума.

Он не отрывал от меня глаз, а я от него.

— Как это чудесно, — прошептала мама, не желая разрушать очарование момента, — быть влюбленной в свою жизнь. Я вижу это по ее лицу. Это волшебно.

Она, оказывается, глаз с меня не сводила. Я фыркнула.

— Да, но… — мне пришлось прочистить горло, и щеки у меня горели от волнения, потому что все они внимательно на меня смотрели, — может быть, мы немного расскажем ему о себе?

— Мы с мистером Силчестером скоро обновим наши брачные обеты, — радостно сообщила мама, — правда, Сэмюэль?

Отец лениво, протяжно и совершенно равнодушно сказал «да». Дон, по вполне понятным причинам, решил, что это шутка, и засмеялся, но, поскольку это была не шутка, смех вышел неуместным.

Смутившись, мама пояснила:

— В этом году у нас тридцатипятилетний юбилей свадьбы, и мы решили, что это хороший способ его отпраздновать.

— Поздравляю вас, — вежливо сказал Дон.

— Спасибо. Я попросила Люси быть подружкой невесты. Надеюсь, вы тоже придете.

Дон глянул на меня с улыбкой.

— Уверен, Люси в восторге от предстоящего события.

— Прошу меня простить, я ничего не знаю о ваших планах… как долго вы намерены пробыть вместе с Люси?

— Я бы хотел пробыть с ней весьма долго, — ответил он и снова внимательно посмотрел на меня. — Но это зависит от Люси.

Я отвела глаза, и Райли немедленно мне подмигнул. И вопреки своим надеждам вернуться к Блейку я широко улыбнулась.

В столовую вошла Эдит. Она привезла столик на колесиках с тарелками и огромной супницей. Раздала всем тарелки и принялась разливать суп.

— С цукини и горошком, — сообщила она Дону, а потом метнула на меня быстрый взгляд, напоминая, что не желает иметь с нашей затеей ничего общего.

— М-м, — преувеличенно восхитилась я, — мой любимый. Спасибо, Эдит.

Она проигнорировала мои восторги и наполнила мою тарелку в последнюю очередь.

Зазвонил домофон.

— Это, наверное, по поводу ковра, — сказала мама. — Эдит, вы откроете?

— Да, я провожу его в гостиную, — кивнула Эдит и с тревогой поглядела на меня.

Неловко получилось. Если это и в самом деле Жизнь, вряд ли он обрадуется, когда его приведут в гостиную, чтобы он почистил персидский ковер, и, разумеется, будет возмущен, что я так грандиозно всем наврала. Да нет, это не он. Он меня бросил, оставил один на один с моим семейством — и был бы распоследним дураком, если б дал задний ход, ведь он хотел меня как следует проучить. Хотя, конечно, если он почуял, что я вру… тогда самое время ему появиться и проучить меня и того лучше.

— Вы были у Люси на работе? — спросил Филипп, и у меня упало сердце.

— Да, — поспешила вмешаться я. — Забавно, что ты об этом спросил. У меня как раз есть небольшая новость.

Я старалась, чтобы это прозвучало бодро. Дурные известия надо подавать в позитивном ключе. Чего уж теперь откладывать, Жизнь все равно не преминет разоблачить все мое вранье.

— Тебя повысили! — Мама была в экстазе, она только что не взвизгнула от восторга.

— Ну вообще-то нет. — Я посмотрела на Дона, ища моральной поддержки, а потом опять на маму. — С сегодняшнего дня я больше не работаю в «Мантике».

У нее округлился рот.

— И где ты теперь работаешь? — спросил Райли, ожидая услышать приятные новости.

— Э-э, пока нигде.

— Мне очень жаль это слышать, но они уже столько лет несут убытки, что сокращения были неизбежны.

Я была благодарна Филиппу за эти слова.

— Они выплатят тебе выходное пособие? — участливо заметил Райли.

— Н-нет. Потому что я ушла сама. Это было мое собственное решение.

Отец с размаху ударил кулаком по столу. Все подпрыгнули, а посуда жалобно зазвенела на белоснежной скатерти.

— Все в порядке, детка, — успокоил Филипп Джемайму, широко раскрывшую глаза и в ужасе глядевшую на папу — наверное, в ужасе, поскольку на бесстрастном личике не дрогнул ни один мускул. Я нежно обняла ее за плечи.

— Это ваши проделки? — спросил отец у Дона.

— Может быть, мы не станем сейчас это обсуждать, — мягко предложила я, надеясь, что он тоже сменит тон.

— А я думаю, сейчас самое время это обсудить, — взревел он.

— Джемайма, идем со мной. — Филипп вывел дочку из комнаты под неодобрительное прицокивание бабушки.

Когда они выходили, я увидела, что Эдит как раз впустила Жизнь в дом, и он успел меня заметить, прежде чем дверь в столовую закрылась.

— Итак, я жду вашего ответа, — требовательно повторил отец, обращаясь к Дону.

— Мы не на судебном процессе, — задыхаясь, сказала я.

— Не смей со мной так разговаривать в моем доме!

Я ничего не ответила и продолжала есть суп. Все молчали и сидели не шевелясь. Отец редко выходит из себя, но, когда это случается, он становится грозен. Сейчас он взбешен до крайности, это ясно, но и во мне все сильнее закипал гнев, хоть я старалась держать себя в руках.