Пилюли от бабьей дури - Веденская Татьяна

– Да? – искренне удивилась Света. – А я в последнее время как-то почувствовала, что мне уже не так плохо.

– Не-а, – покачала головой Эвелина. – Я вам советую обратиться еще и к психиатру, вам нужны антидепрессанты. И ко мне еще раз приходите, вместе.

– Вместе? – вылупился Костя. – Зачем? У нее депрессия, ее и лечите.

– О, нет. Боюсь, лечить вас можно только вместе, – хмыкнула Эвелина. Что именно она имела в виду, Костя не понял. Когда они вышли на запруженную машинами улицу, он скривился. Пробка уже наросла, и до дома пришлось добираться долго. В машине они некоторое время молчали, потом Света сказала:

– Я Олеську с соседкой оставила. Мне надо туда вернуться. Ты меня куда везешь?

– Ты отдаешь себе отчет, что максимум через неделю с дачи придется возвращаться? – Костя посмотрел на жену долгим внимательным взглядом.

Света кивнула и принялась нервно теребить ремешок сумки.

– Свет, что с тобой? – спросил он. – Я люблю тебя. Я хочу тебе помочь, правда.

– Да? Ну и славно. Значит, все будет хорошо, – добавила Света.

– Не похоже.

– Дай мне время.

– Боже мой, я эту фразу больше и слышать не могу! – Он вскрикнул и ударил кулаком по рулю.

– Мне больше нечего сказать! – чувствуя себя просто негодяйкой, крикнула в ответ Света. – Хочешь, еще пойдем к этой Эвелине? Можем даже в дурдом съездить, пусть мне справку напишут.

– Ну что ты, – Костя сразу сдал назад. Потом помолчал и спросил: – Ты думаешь, не стоит ходить еще? Какая-то эта психологиня…

– Да нет, она ничего, – поддержала его начинание Света. – Можно сходить.

– Ну, вообще, да, – Константин кивнул.

– Ладно, давай сходим, – согласилась Света.

Тон их разговора был вежливым и холодным. Как будто они боялись лишним словом разбить хрупкий мост между ними. Костя заметил это и усмехнулся.

– Когда ты такая спокойная, мне хочется тебя побить, – он добавил как бы в шутку, но Света серьезно посмотрела на него и ответила:

– Лучше бы уж ты меня побил, что ли. Или я тебя.

– В каком смысле?

– Мы с тобой – два вежливых незнакомца, которые по какой-то случайности должны делать вид, что они – вместе. Мы же давно не вместе, что нас объединяет, что? Дети? Один сбежал и уже почти месяц носа не кажет, другая едва со мной разговаривает. К тебе вообще не подойдет, потому что ты ей все равно скажешь: «Спроси у мамы». Что, не так?

– Ну, не все так плохо. Нормальная семья.

– Вот именно, что нет. Просто никто этого не замечает, потому что никто не знает, что это вообще такое – нормальная семья. У всех нас оно перекосилось, это самое понятие – нормальная. Что это – нормальная? Кто его знает, кто формулу вывел? Мы все меряем косой линейкой.

– У тебя просто депрессия, – он невозмутимо покачал головой.

– Да. А почему? Потому что моя жизнь пуста! Мой муж за неделю мне и двух слов не скажет, мой дом – не мой дом, а дом моей свекрови. Отчеты эти, черт. Я нигде не чувствую себя нужной, будто бы я вещь, которую положили в угол из жалости, чтобы не выбрасывать. Пусть лежит, раз не мешает. Кому я нужна? Тебе? Да ты обо мне месяцами не вспоминаешь, только пилишь, пилишь. Какие-то претензии. Рубашку не постирала, новости мешаешь смотреть.

– Ну уж…

– Да уж. Я когда в комнату вхожу, ты морщишься. Если бы у нас была четвертая комната, ты бы меня туда сплавил. И знаешь что?

– Что?

– Я поэтому именно на диван ушла. Потому что так всем лучше. И мне, и тебе. Уверена, что в каких-то аспектах тебя это устраивало, раз ты столько времени этого даже не замечал. Меня не было – а ты спал и в ус не дул.

– Неправда. Я беспокоился.

– Да, беспокоился, – согласилась Светлана, распаляясь. – Психолога вот нашел! Только весь этот сыр-бор не из-за нашей любви или личной жизни, а из-за того, что ты боишься, что я пойду дальше. Что вообще уйду. Что разрушу привычную жизнь.

– Ну что за глупости. – Он попытался, не бросая руль, обнять ее за плечо и притянуть к себе. – Ты же знаешь, как мы любим друг друга.

– Да откуда? Ты любил меня восемнадцать лет назад. Почему ты так уверен, что что-то осталось? Может быть, на любовь тоже бывает срок годности, как на черную икру? Может, мы уже вздулись, как испорченная банка, и сидим вместе только для того, чтобы не вскрывать все это? И не тревожить вот этот весь устоявшийся быт. Мы срослись так, что разорвать больно. Может, даже опасно для жизни. Но только при чем тут любовь?

– Так ты хочешь уйти? – холодно спросил он, вцепившись в руль. На сей раз ей удалось добиться того, что он все-таки вышел из себя.