Паутина - Майкл Джудит

Значит, я была такой и раньше, подумала Стефани. Не давала никому спуску, говорила то, что думала, даже если это могло кому-то не понравиться. Я рада. Все эти месяцы я ненавидела себя за беспомощность.

— Я научилась водить машину, — сказала она, повернув свою ладонь в руке Макса так, что их пальцы переплелись, и повела его на кухню.

Весь ужин он наблюдал за ней. На первых порах он больше молчал, пока Робер говорил о том, что произошло в Кавайоне за время его отсутствия, но после того как подали суп, сам разговорился, расхваливая еду и тех кудесников, которые ее приготовили, восхищаясь выбранными винами, непринужденно и забавно рассказывая о Марселе. Раз он упомянул о представителе торговой фирмы из Гватемалы по имени Карлос Фигерос, с которым там познакомился. Стефани показалось, что, когда Макс заговорил о нем, они с Робером быстро переглянулись, но сказать наверняка она не могла. Больше всего она была поглощена тем, как Макс смотрел не нее, не сводя глаз с ее лица все два с лишним часа, пока продолжался ужин.

Потом Робер ушел, пообещав вернуться через два дня и дать очередной урок кулинарии. Едва успел Макс запереть входную дверь, как Стефани оказалась в его объятиях. Впервые они вместе поднялись по лестнице к нему в спальню.

Он стянул с нее свитер через голову, лаская при этом ее грудь, затем стал возиться с застежкой золотого ремня, украшенного жемчугом.

— Черт побери, зачем ты надела этот… — пробормотал он, и у Стефани вырвался нервный смешок.

— Может быть, мне нужен был пояс целомудрия. — Она ощутила, как ее охватывает паника. Я даже не знаю, что делать, даже не уверена, что хочу этого. Но тут, наклонившись, он прижался губами к ее груди, и у нее вырвался судорожный вздох. Расстегнув ремень, она сняла брюки и, широко раскрыв глаза, уставилась невидящим взором на противоположную стену, пока он не раздел ее. Она старалась не смотреть на него, слышала, как он раздевается сам. Потом он привлек ее к себе, и она невольно вздрогнула, почувствовав прикосновение его тела к своей коже. Ее груди были плотно прижаты к его груди, заросшей густыми волосами, его сильные руки ласкали и ощупывали спину, ягодицы, талию, бедра так, как гончар мнет глину, придавая ей нужную форму. Наконец, в тишине, раздался ее протяжный вздох. Она не помнила, чтобы ей приходилось заниматься с ним любовью в прошлом, но руки у него были настойчивые, и ее жаркое, податливое тело потянулось навстречу ему. Оно само знало, что делать.

На рассвете они оба облачились в его шелковые халаты, причем Стефани пришлось закатать рукава до самых локтей. Они спустились по лестнице и позавтракали остатками ужина — холодной курицей в винном соусе и ломтиками шоколадного рулета, а на десерт выпили бутылку бургундского.

— Изумительно вкусный ужин сейчас вкусен вдвойне, — сказал Макс. — Я в долгу перед Робером, и в еще большем долгу перед тобой. С двадцать четвертого октября я еще ни разу не был так голоден и так удовлетворен.

— А что случилось двадцать четвертого октября? — машинально поинтересовалась Стефани. Ее охватила слабость, она еще не совсем пришла в себя после прошлой ночи. Вспоминая свои ощущения, она удивилась: она всем существом чувствовала каждую секунду ночи, словно ни у нее, ни у Макса никогда не было прошлого и теперь, наконец, они сравнялись во всем.

— Ничего. Я оговорился.

— Нет, не оговорился. В тот день произошло что-то особенное. Расскажи мне, что это было.

— Потом.

— Макс!

— Ну хорошо! В тот день взорвалась яхта. С тех самых пор я не был уверен, что мы с тобой снова обретем друг друга, потому и не чувствовал себя удовлетворенным. До вчерашнего вечера. Вот что я хотел сказать.

— Но ты же никогда не рассказывал мне, что там произошло. Всякий раз, когда я спрашиваю об этом, ты откладываешь на потом.

— Торопиться ни к чему, ты можешь разволноваться, если я стану рассказывать тебе подробности. Так или иначе, сейчас не время для этой истории. Извини, что я вообще о ней упомянул. Лучше ты мне что-нибудь расскажи. Расскажи, что ты имела в виду, когда сказала, что научилась водить машину. Это, наверное, шутка, но тогда я не пойму, что тут смешного.

— Я не шутила. Это мадам Бессе научила меня водить машину.

— Мадам… — Он нахмурился. — Я же говорил, что сам буду учить тебя водить, когда настанет подходящее время.

— Что ж, такое время настало, а ты был в отъезде. — Сквозь сладость в ее голосе послышалось легкое раздражение. — Макс, я же не ребенок и не пленница. Или это не так? Ты что, собираешься всю жизнь держать меня взаперти?