Змей-искуситель - Смит Дебора

Я ответил «да» и отключил телефон, уже направля-ясь к лестнице.

Я спряталась под Большой Леди, и она укрыла меня своими могучими ветвями. Огромная оранжевая осен-няя луна вставала между молочно-пурпурными облаками. И тут я сломалась. Я сидела на корточках, уперевшись лбом в колени, и рыдала. Запах земли, ночного ветра и яблок ударил мне в ноздри, выветривая аромат сигары Якобека из моих волос, одежды, памяти. Большая Леди бросила мне несколько своих по-осеннему пожелтев-ших листьев.

Наступает время отказаться и начать все сначала.

— Я не могу отказаться от моей мечты о будущем Дэвиса, — ответила я. — Господи, из того, что ты дал мне, я извлекла лучшее! Я вырастила моего сына в уважении к его отцу. Я скрывала правду о наших драках, о женщи-нах, с которыми спал мой муж. Я никому не рассказы-вала, что Дэви разочаровал меня, а я разочаровала его. И все это ради того, чтобы наш сын рос и видел, как мужчина и женщина должны относиться друг к другу. Все для того, чтобы у Дэвиса был выбор, чтобы он по-ступил умнее, чем мы с его отцом. Неужели ты хочешь сказать мне, что это разумный поступок — жениться на девушке, у которой нет ничего общего с людьми, среди которых он вырос? Ты хочешь сказать мне, что это разум-ный поступок — уйти из колледжа и вернуться домой с беременной женой, привлекая всеобщее внимание. Господи, неужели ты хочешь, чтобы все, созданное мной, развалилось?

Нет ответа. Нельзя требовать от господа объяснений, словно он защитник на суде, где решается твоя судь-ба. Я вытерла глаза рукавом свитера и встала, отведя в сторону нижние ветки Большой Леди. Она похлопала меня по плечу и посоветовала прислушиваться к мне-нию других.

— Почему я должна кого-то слушать? — хрипло спросила я. — Кажется, меня никто не слушает!

— Я слушаю, — раздался голос Якобека. Он стоял в проходе между деревьями, посеребренный лунным све-том.

Я застыла.

— Как давно вы…

— Достаточно давно. Простите.

Ночной бриз пошевелил его волосы; деревья, отяг-ченные плодами, словно потянулись к нему, касаясь его самыми тонкими веточками. У меня по коже побежали мурашки. Дэви никогда не выглядел своим среди дере-вьев. Эта его вечная кривая усмешка, кожаная куртка, запах машинного масла… А Якобек казался здесь своим.

Я подошла к нему, держа в руке маленькое яблочко, которое я сорвала с Большой Леди. Я остановилась перед ним, вложила яблоко ему в руку и крепко сжала его мо-золистые пальцы, не пытаясь быть ни скромной, ни мяг-кой. На его руке не хватало мизинца, но если он и чув-ствовал из-за этого неловкость, мое прикосновение не зарегистрировало никаких сожалений. Сжимая его пальцы, я подняла голову и посмотрела на него с гневом, пе-чалью и надеждой.

— Я знаю разницу между зрелым яблоком и гнилым, и я эксперт в тех случаях, когда нужно отличить честно-го человека от лжеца. По моей версии, в саду Эдема Ева сама вырастила плод мудрости, и никакой змей ее не обманывал. Так кто вы, Якобек, змей или яблоко?

— И то, и другое. — Он посмотрел на меня, в его глазах была тревога. Многим мужчинам не хватает слов выразить то, что они чувствуют, а у большинства жен-щин слов слишком много. — Если есть что-то еще, что я должен знать, скажите мне.

— Вы и так услышали о моем браке больше любого человека на этой планете. — Я помолчала. — Мой сын ни о чем таком даже не подозревает.

— Я не заинтересован в том, чтобы выставлять на всеобщее обозрение ваши секреты. — Он повертел ма-ленькое беспомощное яблочко в своей изувеченной руке, изучил со всех сторон и положил в нагрудный кар-ман. — В этом деле мы заодно. Если вы будете работать со мной, я буду работать с вами.

Не произнеся больше ни слова, он развернулся на каблуках и пошел по освещенной луной аллее к дому, унося с собой яблоко познания. Я вышла на свет луны и смотрела ему вслед, зачарованная, испуганная, пока он уходил от меня, наполовину скрытый в тени.

На следующее утро еще до рассвета Якобек отпра-вился в Вашингтон. Мы больше не говорили о том, что он услышал обо мне и Дэви. Я молилась, чтобы он обо всем забыл. И знала, что этого не случится. Но, может быть, Якобек решил, что все это стенания несчастной вдовы из мыльной оперы? Я очень на это надеялась.

Эдди Джекобс Тэкери, моя беременная невестка, спала в спальне Дэвиса наверху под шелковым покры-валом в компании двух кошек и любимой собаки Дэвиса. Это был нечистокровный бигль по кличке Гонщик — Дэвис и его отец нашли когда-то брошенного щенка на гонках в Северной Алабаме. Гонщик похрапывал в ногах у дочери президента. Дэвис, мрачный, молчаливый, смот-рел на нее из кресла-качалки в углу, окруженный свои-ми книгами, компьютерами, головами оленей и фото-графиями в рамках, на которых они с Дэви стояли рядом с гоночными машинами. Это была спальня молодого студента из сельской местности. «Но не мужа, — сказа-ла я себе. — И не отца».