Рената Флори - Берсенева Анна

Но все это была логика, здравая человеческая логика, а жила Рената сейчас не по логике, а по надорванным, разболтанным своим нервам.

Поэтому, когда ребенок в очередной раз проплакал целую ночь, утром она, едва дождавшись рассвета, оделась сама, одела его в желтый костюмчик, в котором он был похож на цыпленка, и выбежала из квартиры, как будто за ней гнался какой-нибудь безжалостный домовой.

Площадь трех вокзалов выглядела так, словно жизнь здесь не утихала ни днем ни ночью. Было что-то нечеловеческое в ее непрекращающейся суетливости.

Рената вышла из такси – в метро она ехать с ребенком не решилась – и, потуже затянув помочи сумки-кенгурушки, в которой мирно спал у нее на груди наплакавшийся за ночь мальчик, направилась к зданию Ленинградского вокзала.

«Можно прямо сегодня вечером уехать, – думала она. – Если билеты будут. Ну конечно, будут, отчего им не быть? Надо взять на «Красную стрелу» или на «Невский экспресс», там вагоны комфортные».

– Девушка, идите без очереди, – предложила ей женщина в длинном шелковом плаще, на вид ее ровесница, когда Рената подошла к кассе.

При этом ровесница окинула ее сочувственным и одновременно недоуменным взглядом. Наверное, видок у нее был тот еще!

– Спасибо, – кивнула Рената и пошла к окошку.

– Подождите, почему это без очереди? – услышала она.

У самого окошка стоял мужчина респектабельной наружности – вероятно, командированный, ну да, именно командированные ездят из Москвы в Петербург с такими элегантными плоскими кейсами, в которых помещаются только бритвенный прибор, смена белья и папка с документами.

Несмотря на респектабельность, вид у этого мужчины был неприятный – возможно, из-за геля, которым были густо намазаны его черные волосы. Судя по редкости этих волос, гель был нужен в основном для того, чтобы маскировать намечающуюся лысину. Мужчины, стесняющиеся своей лысины, всегда вызывали у Ренаты снисходительное сочувствие. Сейчас, правда, ничего похожего на чувства она испытывать вообще не могла, и сочувствие ей тоже было поэтому недоступно.

– Почему вы решаете за других? – повторил мужчина, переводя неприязненный взгляд с Ренаты на женщину в шелковом плаще. – Пропустите ее перед собой, если вы не спешите, а я именно спешу. И никого пропускать не обязан.

– Не волнуйтесь, – сказала Рената, окидывая его взглядом, в котором не могла скрыть презрения. – Перед вами я не встану.

– Ну вот и… – начал было мужчина. И вдруг застыл, как будто в него ударила молния. – Рената?.. – пробормотал он. – Это вы… ты?..

Она смотрела на него, узнавая и не узнавая одновременно. Он изменился разительно. И все-таки что-то давнее, невыразимо знакомое осталось в нем неизменным.

– Коля? – проговорила Рената. – Я тебя не узнала… Сразу не узнала, – добавила она. – А, в общем, ты мало изменился.

– Это ты зря, – усмехнулся он. – Я ведь не женщина, в комплиментах не нуждаюсь. Полысел, располнел. Вот ты не изменилась точно, это не в порядке комплимента. Кто это у тебя в сумке, внук?

Он взглянул на ребенка, тихо сопящего в кенгурушке. Умиления во взгляде не мелькнуло. Но и то сказать, почему он должен умиляться при взгляде на чужого ребенка? Возраст уже не тот.

– Это сын, – сказала Рената.

– Сын?! – изумился Коля. – Смелая ты женщина. Хотя, говорят, некоторым мужьям на старости лет хочется с малыми возиться. По мне, так при таком желании внуки – идеальный вариант. Возись сколько хочешь, но в принципе у них родители имеются, нет уже, значит, на тебе лишней ответственности.

– Внуки у меня тоже есть, – улыбнулась Рената. – Они в Петербурге.

– А сама ты не в Питере живешь, что ли? – удивился Коля.

– Мужчина, вы билет будете брать? – донесся из динамика сердитый голос кассирши.

– Проходи. – Коля поспешно отошел от окошка, освобождая место для Ренаты. – Извини, сразу тебя не узнал.

– Бери лучше ты, – отказалась она. – Я… потом.

– Тогда подожди минутку, – сказал Коля. – Хоть посидим где-нибудь, расскажешь, как ты живешь.

Нельзя сказать, чтобы Рената очень стремилась сообщить ему подробности своей жизни, но поговорить все-таки хотелось. Даже не именно с ним, а хоть с кем-нибудь: течение ее дней было теперь так однообразно и замкнуто, что иногда ей казалось, будто у нее онемел язык.

– Сегодня уезжаешь? – спросила она, когда Коля отошел от кассы.

– Да. На конференции был по урологии. А ты что здесь делаешь?

– Я здесь живу.

– Замуж, что ли, в Москву вышла?

– Нет. Я не замужем.

– Ничего себе! – хмыкнул Коля. – В сорок лет не замужем младенца заиметь… У тебя же вроде дочка уже взрослая?

– Да.

По осторожной интонации, с которой он спросил про дочку, Рената догадалась, что в свое время он испытывал какие-то опасения в связи с Иркиным рождением. Точно с такими же интонациями спрашивал у нее когда-то о том, кто является отцом ее ребенка, и Павел Сковородников. Как же давно все это было и каким неважным казалось теперь!

На улице стояла жара, а в здании вокзала было прохладно, и у самого выхода работало кафе. Они сели за столик.

– Смотри ты, как крепко спит. – Коля кивнул на мальчика – видно, поспешил перевести разговор с прошлого на настоящее. – Прямо цыганский ребенок. Как его зовут?

– Винсент.

– Ничего себе имечко! Ну да это у вас семейная традиция.

– Какая традиция? – не поняла Рената.

– Да экзотика всякая. Рената Флори… Мне, помню, когда-то очень твое имя понравилось. Изысканным показалось, аристократичным. Да и сама ты чистая аристократка была. И не только тогда была. – Он окинул ее быстрым взглядом, оценивающим и равнодушным одновременно. – Говорю же, ты совсем не изменилась. Как законсервированная.

– Спасибо! – засмеялась Рената.

– И не только внешне, – добавил Коля. – Эта твоя экстравагантность… Как была, так и осталась.

– Моя экстравагантность?

Если бы он сказал, что ей присуща потребность ходить на руках, она удивилась бы меньше.

– Ну да, – кивнул он. – Тебе же и тогда обязательно что-то такое необыкновенное было нужно. Просто пожениться – это тебе скучно показалось.

– Мне – скучно?

Рената открывала рот, как рыба. От изумления она не могла произнести ни одного внятного слова, только повторяла окончания его фраз.

Вся собственная жизнь во всем ее однообразном течении представилась ей мгновенной картинкой. Больница, метро, киоск со свежими булочками возле дома, квартира в Озерках, одиночество… Какой угодно можно было назвать ее жизнь, только не экзотической, не экстравагантной!

– Рената, Рената!.. – покачал головой Коля. – Нельзя не признавать очевидного. Ты же и сейчас производишь необычное, скажем так, впечатление. – Он снова окинул ее быстрым взглядом. – Сорок лет, не замужем, второго ребенка родила… Назвала его так, что, извини, не сразу и выговоришь. Живешь при этом почему-то не дома, а в Москве. Скажешь, все это стандартные обстоятельства среднестатистической российской женщины?