Драгоценности солнца - Робертс Нора

— Успокойся. Идем наверх.

— Я такая страшная. — Джуд шумно высморкалась. — Я не хочу, чтобы меня видели такой.

— Там нет никого, кто бы в свое время не пролил парочку собственных слез и прямо в этом пабе, но мы поднимемся через кухню.

Не оставив Джуд времени на споры, Эйдан взял ее за руку и потащил к двери. Она упиралась, вдруг осознав, как отвратительно вела себя, но он уже тащил ее через кухню. Дарси оглянулась на шум и охнула.

— Боже, Джуд, что с тобой?

Эйдан качнул головой, и Дарси умолкла, а он подтолкнул Джуд к узкой лестнице.

Когда они поднялись наверх, Эйдан открыл дверь в маленькую захламленную гостиную.

— Спальня за гостиной. Надевай, что тебе подойдет, а я поставлю чайник.

Джуд хотела поблагодарить его, извиниться, но не успела, он уже исчез в дверном проеме.

Джуд вошла в спальню. В отличие от гостиной здесь царил абсолютный порядок, а из мебели было лишь самое необходимое: узкая кровать под темно-синим покрывалом, высокий комод, старый, ободранный по углам, выцветший ковер на потемневшем от времени деревянном полу. Жаль, что нет времени да и права удовлетворить любопытство. Она быстро прошла к маленькому шкафу, нашла рубашку, серую, как ее настроение, и, переодеваясь, рассматривала стены. Вот здесь Эйдан дал волю своей романтической натуре.

Постеры и фотографии. Улицы Парижа и Лондона, Нью-Йорка и Флоренции, бушующий океан и цветущие острова. Высокие горы, тихие долины, таинственные пустыни. И, разумеется, крутые утесы и волнистые холмы родной страны. Все это было прикоплено вплотную и сливалось в роскошные экзотические обои.

Какие из этих мест Эйдан видел своими глазами? Может, все? Или в какие-то только собирается? Джуд глубоко вздохнула, словно жалуясь на судьбу, подняла с пола свой мокрый свитер и вернулась в гостиную.

Метавшийся по комнате Эйдан остановился, увидев ее. Она совсем утонула в его рубашке и казалась маленькой и несчастной, и вряд ли сейчас могла справиться с бушующими в нем чувствами. Поэтому он молча забрал у нее свитер, отнес в ванную комнату, чтобы развесить и подсушить. Вернулся.

— Садись, Джуд.

— Ты имеешь полное право сердиться на меня. Я так нагло ворвалась в паб, так безобразно себя вела. Я не знаю, как объяснить…

— Пожалуйста, помолчи минутку, — резко оборвал он.

Джуд поморщилась, и он, мысленно оправдываясь тем, что не каменный, развернулся и отправился обратно на кухню.

Она была замужем! Ни о чем другом он думать не мог. И не удосужилась об этом даже упомянуть!

Он-то считал ее неопытной, а она, оказывается, была замужем, развелась и, похоже, до сих пор тоскует по-своему бывшему.

Тоскует по какому-то чикагскому пижону, который не пожелал сдержать свои клятвы и сберечь то, чего так жаждет он, Эйдан Галлахер.

Разве этого мало, чтобы сойти с ума?

Он разлил крепкий черный чай по кружкам, в свою щедро плеснул виски и вернулся в гостиную.

Джуд так и не села, стояла там, где он ее оставил. Руки сцеплены, влажные волосы скрутились в упругие кудри, глаза потухли.

— Я спущусь в зал и извинюсь перед твоими посетителями.

— За что?

— За то, что устроила сцену.

Эйдан поставил кружки на столик и удивленно посмотрел на нее.

— Не о чем переживать. Если раз в неделю у Галлахеров никто не устроил сцену, мы начинаем гадать, почему. Присядь уже наконец, черт побери, и перестань смотреть на меня так, будто я собираюсь тебя выпороть.

Джуд подчинилась, взяла свой чай, чуть-чуть отпила, обожгла язык и отставила кружку. Эйдан сел напротив нее, взял в руки свою кружку.

— Почему ты не говорила мне, что была замужем?

— Как-то не подумала, что об этом надо рассказывать. Да и случая не было.

— Не подумала? — Он с размаху стукнул кружкой о столешницу. — Это так мало для тебя значило?

— Это очень много для меня значило, — сказала она с таким достоинством, что он напрягся. — Гораздо меньше это значило для мужчины, за которым я была замужем. Я пыталась научиться жить с этим.

Поскольку Эйдан молчал, она снова схватилась за кружку, чтобы хоть чем-то занять руки.

— Мы были знакомы несколько лет. Он преподавал в университете, где я училась. Казалось, что у нас много общего. Он очень нравился моим родителям. Он сделал мне предложение, и я сказала «да».