Опасные тайны - Робертс Нора

Келси с улыбкой превосходства поглядела на Моисея.

— А я что говорила?

— Я пропустила двадцать три твоих дня рождения… — Тон, каким Наоми произнесла эти слова, снова привлек внимание Келси, и ее взгляд стал настороженным. — Двадцать три дня рождения и двадцать три Рождества. Это очень много…

Пытаясь взять себя в руки, Наоми подняла голову и встретилась взглядом с дочерью.

— Я хотела бы попытаться исправить это. Ты примешь ее в подарок?

— Ее?.. — Келси широко раскрыла глаза. — Чену? Ты хочешь подарить ее мне?

— Мне бы очень хотелось, чтобы она принадлежала тебе. Но я не настаиваю. Разумеется, держать лошадь в городской квартире не слишком удобно, но… — Наоми постаралась придать своему голосу подобающую легкость. — Она может оставаться в «Трех ивах» так долго, как ты пожелаешь. Если захочешь, Мо может с ней заниматься, но она будет принадлежать только тебе. Если, конечно, ты не против.

Келси, обуреваемая самыми противоречивыми чувствами, медленно, словно во сне, спешилась. Ее ладони стали влажными и оставляли на коже поводьев темные следы; горячее дыхание кобылы щекотало шею.

— Спасибо. Признаться, мне очень хотелось иметь свою лошадь. Тем более — такую.

— Вот и отлично. — Наоми засунула руки в карманы и слегка потянулась. — А теперь я должна идти — у меня деловая встреча.

Келси шагнула вперед, остановилась и неожиданно сунула повод в руки Моисею. Наоми уже удалялась длинными, упругими шагами, и Келси пришлось бежать, чтобы нагнать ее. Не зная, как поступить дальше, она осторожно тронула мать за плечо. Все дальнейшее произошло само собой, совершенно просто и естественно, гораздо легче, чем Келси ожидала.

Она поцеловала Наоми.

— Спасибо, — повторила она. собираясь сказать еще что-то, но все слова куда-то пропали, когда Наоми обняла ее и прижала к себе.

Откуда, недоумевала Келси, всем телом ощущая, как быстро бьется сердце ее матери, откуда взялась эта любовь? Неужели возможно, чтобы она все время была здесь и ни разу не прорвалась на поверхность?

— Прости, — пробормотала Наоми, опуская голову и отступая на шаг. — Пойду, выправлю документы на владение. Мне пора… — выдавила она и, не оглядываясь, заспешила прочь.

Келси осталась стоять посреди дороги. Она никак не могла разобраться в самой себе, в своих чувствах, не говоря уже о том, чтобы понять женщину, которая когда-то подарила ей жизнь.

— Просто не знаю, что мне делать! — вырвалось у нее.

— Как — что? Ступай чистить лошадь. — Моисей передал ей повод и добавил: — Все в порядке, Кел. Ты отлично справилась.

Дни шли за днями, но Келси не замечала их стремительного течения. У нее была теперь своя лошадь, было увлечение удивительным и загадочным мужчиной и вновь пробудившийся интерес к матери, которую она начинала любить.

Келси не ожидала, что полюбит Наоми. Она рассчитывала, что мать вызовет в ней главным образом любопытство, возможно, даже уважение, однако общаться изо дня в день с такой женщиной, как Наоми, — женщиной с таким воспитанием и с таким жизненным опытом, — и не запутаться в своих чувствах к ней оказалось невозможно.

А на то, чтобы подумать как следует, у Келси физически не хватало времени. Приближались скачки на приз Блюграсс Стейкс, служившие преддверием дерби — одного из важнейших событий сезона, и обе фермы — «Три ивы» и «Рискованное дело» — буквально бурлили. Так что Келси кидала навоз и тайно мечтала о том, как годика через два ее красавица Чена выйдет на площадку победителей дерби, одетая в расшитую красными розами чемпионскую попону.

В частности, сегодня она должна была сделать первый шаг навстречу своей заветной цели.

Сбоку от тренировочной дорожки в «Трех ивах» соорудили стартовый бокс — точное подобие ипподромных стартовых ворот. Зима была уже далеко позади, но утренний воздух оставался прохладным, и Келси нервно куталась в вязаный шерстяной жакет, искренне надеясь, что ее волнение не передастся Чене.

Кобыла чистых кровей рождается для того, чтобы нестись по дорожке и побеждать, напомнила себе Келси. Но, сколько бы чемпионской крови ни текло в жилах Чены, она никогда не будет первой у финишного столба, если не научится достаточно резво вылетать из стальной клети стартовых ворот. И сегодня должен был состояться первый урок.

— Я слышал, что у тебя здесь появилась соперница, — подошедший Гейб погладил кобылу по носу, и Чена прижала уши, сторожко кося на него глазом. Потом, видимо узнав опытную и ласковую руку, она успокоилась и, выпрямив уши, шагнула к нему.

— Я знаю. — Движением собственника Келси взялась за недоуздок рукой. — Давненько тебя не было видно.

— Соскучилась?

— Не особенно. — Келси небрежно пожала плечами и подумала, что она, слава богу, еще не начала униженно дежурить у телефона. Пока не начала.

— Дубль теперь тренируется по полной программе.

Напускное безразличие Келси мгновенно куда-то испарилось, и она схватила Гейба за руку.

— Правда? Как это здорово, Гейб! Я очень, очень рада.

Гейб воспользовался случаем и ущипнул ее за кожу на костяшках пальцев.

— Так ли ты запоешь, когда он выиграет дерби!

— Все свои деньги я поставлю на Горди, — заявила Келси и подумала, что сердце ее тоже на стороне гнедого красавца. — Впрочем, я, может быть, поставлю некоторую сумму на то, что Дубль придет вторым.

— Мы решили послать его на скачку в Кинленде. Джеми хочет устроить ему серьезное испытание перед Блюграсс Стейкс.

— И ты тоже поедешь? — небрежно бросила Келси.

— Я всегда бываю там, где бывает мой жеребец, включая площадку для победителей на Черчил-Даунз. — Гейб погладил Келси по волосам точно таким же жестом, каким только что гладил кобылу. — Хочешь составить мне компанию?

Келси отвернулась, чтобы поправить подпругу седла.

— Я собираюсь выйти на площадку для победителей вместе с Наоми.

Гейб дернул ее за волосы.

— Я имею в виду поездку в Кинленд. Сама подумай — почти двое суток мы с тобой будем более или менее одни. — Он придвинулся ближе и принюхался. От Келси пахло лошадьми, и этот запах, смешиваясь с ее собственным ароматом весны и листьев лимона, составил такой букет, что у Гейба едва не закружилась голова.

— Мне просто очень интересно, сколько раз мы успеем трахнуться за одну короткую загородную поездку.

Келси почувствовала, как мускулы ее бедер превращаются в мягкий воск и только что не текут.

— А что, — с трудом выговорила она, — у тебя есть личный рекорд?

— Нет, но будет, — пообещал Гейб и, не отрывая взгляда от ее лица, наклонился вперед, чтобы сжать зубами ее нижнюю губу. — У тебя чудный ротик, — проговорил он, заметив расширившиеся зрачки Келси.