Настоящая любовь и другие напасти - Гибсон Рэйчел

— Хуже, чем в прошлый раз. Здесь ничем не помочь. У меня слишком большие буфера.

— Они не слишком большие. — Округлые и белые с тугими розовыми сосками, которые так прекрасно подходили его рту. — Они — совершенство. — На Тае были старые «Левисы», и Фейт прижималась к его паху ягодицами. Так же, как делала в солярии, когда у них был невероятный секс у стеклянной стены: миллион звезд над головой и панорама Сиэтла фоном для ее тела. Это оказался самый дикий секс в жизни Тая, а за тридцать пять лет дикого секса у него было предостаточно. — Тебе просто нужен мужчина с большими руками.

Засмеявшись, она установила еще один мячик:

— Ладно, но не отвлекай меня.

— Я буду хорошо себя вести.

— Я смотрела «Кэдди Шэк». В гольфе не должно быть разговоров.

Фейт замахнулась, и Тай прошептал ей на ухо:

— Я хочу съесть твой персик с шелковистой кожей.

Клюшка выпала из ее рук и приземлилась посреди комнаты.

Повернувшись, Фейт посмотрела на Тая:

— Мне казалось, ты собираешься хорошо вести себя.

— Так и есть.

— Нельзя разговаривать, когда кто-то замахивается.

— Я шептал. Это разрешено на некоторых турнирах. — Он указал вниз: — Моя площадка. Мои правила.

— Ты не упоминал ни о каких правилах. — Фейт сложила руки под грудью и посмотрела на Тая сияющими зелеными глазами: — Какие еще правила?

— Женщины должны играть обнаженными.

Она склонила голову набок и попыталась не улыбнуться:

— И сколько же женщин играло на твоей дурацкой маленькой площадке?

— Я пропущу мимо ушей слово «дурацкой», потому что ты мне нравишься.

— Скольким женщинам пришлось раздеться, Саваж?

— Только тебе, — он взялся за рубашку и притянул Фейт ближе. — Ты — особенная.

Мисси Даффи провела пальцами вверх по его рукам, бриллианты на ее обручальном кольце сверкнули на свету:

— Сколько сейчас времени?

Тай хотел, чтобы она сняла это чертово кольцо. Оно заставляло его чувствовать себя так, будто он соблазняет замужнюю женщину.

— Около трех.

— Мне лучше уйти. У тебя тренировка и игра, в которой надо победить, сегодня вечером.

— Тренировка в двенадцать дня, — он опустил руки ей на бедра и потянул рубашку вверх. — У меня куча времени, чтобы выспаться, и всего час, чтобы заняться сексом. — Он погладил ее обнаженную попку. — Тебя нужно занять делом.

Фейт покачала головой, проведя пальцами по его волосам:

— Я не хочу истощить твои силы. Тебе они понадобятся против синей линии «Детройта».

— У меня есть неиспользованные резервы. Я как Супермен. Когда кажется, что сил нет, я подключаю свои резервы и снова надираю задницы.

Она засмеялась, как будто он пошутил:

— Ну, я не хочу принести тебе неудачу. Я знаю, что все хоккеисты суеверны.

Тай не был таким суеверным, как некоторые из парней. Ему просто не нужны были отвлекающие обстоятельства. «Детройт» собирался показать свою лучшую игру, и Тай должен был быть готов к этому. Физически и морально.

— Когда я погружен в игру, у меня трудно отобрать шайбу, — сказал он, прижимая Фейт к себе.

Она приподняла бровь:

— Ты снова твердый.

— Меня заводит то, как ты играешь в гольф. — Он покачал головой, наклонился к Фейт и сказал, касаясь уголка ее пухлых губ: — Все дело в твоей потрясающей попке.

— Когда обычно твой отец приходит домой?

— К шести. У нас есть время.

Фейт провела рукой по его боку, прямо по татуировке:

— Было больно?

Когда ее ладонь скользнула к его животу, Тай втянул воздух:

— Не так сильно, как сломанная лодыжка.

— Ты ломал лодыжку? — спросила миссис Даффи, покрывая легкими поцелуями его щеку. — Когда?

— В две тысячи первом. Третий круг, вторая игра против «Дьяволов».

— А что случилось здесь? — она поцеловала его подбородок и скользнула рукой по молнии джинсов.

— У меня встало, когда я смотрел, как ты играешь в гольф.

Фейт засмеялась и обхватила ладонью головку его члена:

— Знаю. Я спрашиваю о шраме.

Это случилось так давно, что Тай и не вспоминал.

— Игра высоко поднятой клюшкой. Клод Лемье. Девяносто восьмой год. Игры по окончании сезона. Двадцать стежков.