Братья по крови - Робертс Нора

Поставив кофе на письменный стол, Кэл снял перчатки, шарф, вязаную шапочку, куртку и теплый жилет.

Потом включил компьютер, спутниковую систему радиосвязи и сел за стол, чтобы заправиться кофеином и приступить к работе.

Боулинг-клуб, открытый дедом Кэла после войны, в конце сороковых, представлял собой крошечный зал с тремя дорожками, парой автоматов для игры в пинбол и автоматом по продаже кока-колы. Заведение расширилось в шестидесятых, а потом еще раз в восьмидесятых, когда бразды правления перешли к отцу.

Теперь клуб с его шестью дорожками, залом видеоигр и отдельным банкетным залом стал самым популярным местом отдыха в Холлоу.

Спасибо деду, подумал Кэл, просматривая список заявок на банкетный зал на следующий месяц. Но еще больший вклад в процветание бизнеса внес отец, превративший клуб в центр семейного отдыха и вложивший прибыль в другие проекты.

«Город носит нашу фамилию, – любил повторять Джим Хоукинс. – И ты должен уважать нашу фамилию, уважать город».

Кэл уважал и то и другое. В противном случае он давно бы уехал.

Примерно через час в дверь постучали, и Кэл поднял голову от бумаг.

– Извини, Кэл. Просто хотел сказать, что я на месте. Думаю, нужно покрасить комнаты отдыха, раз уж сегодня с утра мы закрыты.

– Хорошо, Билл. У тебя есть все, что нужно?

– Конечно. – Билл Тернер, уже пять лет, два месяца и шесть дней не бравший в рот спиртного, смущенно покашлял. – Хотел спросить, нет ли у тебя вестей о Гейдже.

– Последний раз он писал пару месяцев назад.

Билл молча кивнул. Больная тема, подумал Кэл. Скользкая.

Он посмотрел вслед удаляющемуся Биллу. Тут ничего не поделаешь. Да, наверное, не нужно и пытаться.

Могут ли пять лет трезвости искупить все эти побои, затрещины и тычки, все эти оскорбления? Не ему решать.

Кэл посмотрел на тонкий шрам, по диагонали пересекавший запястье. Неглубокая рана зажила удивительно быстро, но шрам остался – единственный шрам на его теле. Просто невероятно, что такая мелочь каждый семь лет ввергает весь город в семидневное безумие.

Приедет ли Гейдж этим летом, как приезжал каждый седьмой год? Кэл не мог видеть будущее – это не его дар, не его бремя. Тем не менее он точно знал, что вместе с Гейджем и Фоксом отметит свой тридцать первый день рождения именно здесь, в Холлоу.

Они дали клятву.

Эти мысли не выходили у него из головы, и, закончив утреннюю порцию работы, Кэл отправил Гейджу короткое письмо по электронной почте.

Привет. Ты где? В Вегасе? В Мозамбике? В Дулуте? Я собираюсь встретиться с Фоксом. В Холлоу приезжает писательница, желающая изучить историю города, легенды и то, что они называют аномалиями. Наверное, я сам с ней разберусь, но подумал, что тебе следует знать.

У нас жуткий холод и ветер. Жаль, что тебя здесь нет – а я есть.

Кэл.

Гейдж обязательно ответит, подумал Кэл, отправил письмо и выключил компьютер. Через пять минут или пять недель, но точно ответит.

Он снова принялся натягивать одежду на свое длинное, жилистое тело, унаследованное от отца. Огромный размер ноги тоже достался ему от дорогого папочки.

Темно-русые непослушные волосы были такими же, как у матери. Выяснил он это лишь по ее детским фотографиям – на его памяти мама всегда была мягкой, жизнерадостной, тщательно ухоженной блондинкой.

Его ясные серые глаза, иногда приобретавшие оттенок грозовых туч, с десятилетнего возраста отличались стопроцентным зрением.

Застегивая молнию парки перед выходом на улицу, Кэл подумал, что куртка служит ему исключительно для комфорта – за двадцать с лишним лет он ни разу не чихнул. Ни гриппа, ни вирусной инфекции, ни сенной лихорадки.

В двенадцатилетнем возрасте он упал с яблони. Кэл почувствовал, как переломилась кость руки, дыхание перехватило от резкой боли.

А пока шел через лужайку к дому, чтобы сказать маме, рука срослась – правда, было еще больнее.

Он так тогда и не признался, вспомнил Кэл, выходя на пронизывающий холод. Зачем было ее расстраивать?

Он быстро преодолел три квартала до офиса Фокса, отвечая на приветствия соседей и друзей. Останавливаться и вступать с ними в разговоры не хотелось. Ни насморк, ни пневмония ему не грозили, но он жутко устал от зимы.

Серый, покрытый коркой льда снег грязной лентой лежал вдоль бордюра. Двери и окна некоторых домов и офисов украшали сердечки и венки в честь Дня св. Валентина, однако и они не могли оживить пейзаж: голые деревья и по-зимнему пустые сады.

По мнению Кэла, Холлоу в феврале был не самым приятным местом на свете.

Он поднялся по ступенькам крытого крыльца старинного каменного дома. Табличка рядом с дверью гласила: «Фокс Б. О’Делл, адвокат».

Видя эту надпись, Кэл чувствовал удивление и некоторую растерянность. Прошло почти шесть лет, а он никак не привыкнет.

Длинноволосый, чудаковатый хиппи стал адвокатом.

Кэл вошел в аккуратную приемную, где за письменным столом восседала Элис Хоубейкер. Строгая и опрятная в своем темно-синем костюме и белой блузке, с шапкой седых волос и солидными бифокальными очками, миссис Хоубейкер следила за конторой, как бордер-колли за стадом овец.

Симпатичная и ласковая на вид, она тут же вцепится в ногу, стоит сделать шаг не в ту сторону.

– Здравствуйте, миссис Хоубейкер. Господи, как там холодно. Похоже, немного снега нам не помешало бы. – Кэл размотал шарф. – Надеюсь, вы с мистером Хоубейкером не мерзнете.

– Нет, не мерзнем.

Странная интонация заставила Кэла пристально посмотреть на помощницу Фокса. Стягивая перчатки, он вдруг понял, что она плачет, и шагнул к столу.

– Что случилось? Почему…

– Все в порядке. В полном порядке. У Фокса нет посетителей. Он не в духе, так что проходите прямо к нему.

– Да, мэм. Миссис Хоубейкер, если…

– Просто идите к нему, – повторила она и склонилась над клавиатурой.

За приемной начинался коридор, по одну сторону которого был туалет, по другую – библиотека, раздвижная дверь в торце вела в кабинет Фокса. Стучать Кэл не стал.

Услышав, как раздвигаются створки двери, Фокс поднял голову. Он был явно не в духе: в глазах застыло мрачное выражение, рот недовольно кривился.

Фокс сидел за письменным столом, взгромоздив на столешницу ноги в туристических ботинках. На нем были джинсы и фланелевая рубашка с расстегнутым воротом, из-под которого выглядывала белая футболка. Лицо с правильными, но немного резкими чертами, обрамляли темно-каштановые волосы.

– Что происходит?

– Я тебе расскажу, что происходит. Моя секретарша увольняется.

– Ты ее обидел?

– Я? – Фокс откинулся назад, распахнул дверцу мини-холодильника и достал банку кока-колы. Кофе он никогда не пил. – Шутишь, братишка. Помнишь, в одну роковую ночь мы разбили лагерь у Языческого камня и выпустили джинна из бутылки?

Кэл опустился в кресло.

– Она увольняется, потому…

– Не просто увольняется. Они с мистером Хоубейкером уезжают из Холлоу. Да, именно поэтому. – Фокс жадно глотнул колу – так пьяницы прикладываются к бутылке с виски. – Элис не назвала настоящую причину, но все понятно и так. Сказала, что переезжают в Миннеаполис, поближе к дочери и внукам, но это ложь. Зачем семидесятилетней женщине и ее мужу, которой еще старше, сниматься с насиженного места и переезжать на север? Другая их дочь живет под Вашингтоном, тут у них прочные корни. Я точно знаю, что это чушь собачья.

– Ты догадался по ее объяснениям или покопался у нее в голове?

– Сначала одно, потом другое. Только не надо. – Фокс взмахнул банкой кока-колы и с силой опустил ее на стол. – Я не сую свой нос в чужие мозги ради развлечения, сукин сын.

– Может, еще передумают.

– Они не хотят уезжать, но им страшно оставаться. Страшно представлять, что снова случится ужасное – обязательно случится, можно не сомневаться, – и они просто не хотят пережить все еще раз. Я предложил ей повысить жалованье – как будто это мне по карману – и отпуск на весь июль. Намекнул, что знаю истинную причину. Они уезжают. Элис дала мне время до первого апреля. День дурака, черт возьми! – Фокс уже кричал. – Чтобы я нашел ей замену и она могла ввести новичка в курс дела. Я ни черта не смыслю в ее работе, Кэл. Не знаю и половины того, чем она занимается. Элис просто следит за всем. Каким-то образом.

– До апреля еще есть время. Может, мы что-нибудь придумаем.

– Мы за двадцать лет ни до чего не додумались.

– Я имел в виду твою офисную проблему. Хотя и другую тоже. – Кэл встал и подошел к окну, выходившему на тихую боковую улицу. – Нужно дойти до конца. На этот раз нужно дойти до конца. А что, если все рассказать этой писательнице? Изложим все беспристрастному, постороннему человеку.

– И накликаем беду.

– Беда все равно придет. Осталось пять месяцев. Я назначил встречу у меня дома. – Кэл взглянул на часы. – Через сорок минут.

– У тебя? – Фокс растерялся. – То есть сегодня? Послушай, я ничего не говорил миссис Хоубейкер, и эта встреча нигде не записана. Через час мне нужно давать показания под присягой.