Ставка на темную лошадку - Мартин Мишель

Саманта помогала ему, как и обещала, но в основном советами. В первую неделю они занимались стратегией, а со второй начали работать над выездкой: на соревнованиях по многоборью больше всего штрафных очков выставлялось именно в этом виде.

В шесть часов Каллен ужинал в больнице с отцом и матерью; Лорел оставалась, а Каллен отправлялся домой. Сначала он заглядывал в южную гостиную на первом этаже, которую переоборудовали в новую спальню для родителей. За ходом работ следил Ноэль. Затем Каллен занимался бухгалтерией и составлял планы на следующий день с Томом Праттом.

Часто вечерами, покончив со всеми делами, Каллен сидел с Ноэлем за стаканом бренди. Хотя Каллену и не хотелось себе в этом признаваться, он привязывался к французу все больше и больше.

Дней через десять после того, как у Кинана случился приступ, Каллен вышел утром на широкое крыльцо. Светало. Многочисленные обитатели ближайших лесов – малиновки, кардиналы, жаворонки и ласточки – уже начинали свой концерт, на разные голоса приветствуя наступление нового дня. Прозрачную небесную лазурь осветили первые лучи восходящего солнца. «Я вновь в родных краях, и имя мне Маккензи», – перефразировал Каллен слова Вальтера Скотта.

Он уже успел забыть, как любил когда-то рассветные часы. Забыл эту удивительную чистоту воздуха и волшебную прозрачность света. Каллен окинул взглядом окрестные пастбища. Это было его достояние, земля его предков. Он смотрел на манежи, арены для прыжков, красные крыши конюшен; на дальних пастбищах темными облаками ходили лошади, пощипывали траву, тонконогие жеребята затевали игры друг с другом. За пастбищами виднелись зубцы леса, где росли вековые дубы и сосны. В детстве под их тенью они с Тигом, Самантой и Эрин играли в индейцев, первых поселенцев и пиратов…

«А ведь Сэм говорила правду перед тем, как прогнать меня с ранчо», – подумал Каллен. Он смотрел на мир вокруг, озаренный первыми лучами солнца, и сердце его переполняла чистая и светлая любовь.

• Кто равнодушен к родине своей,
• Кого в краю чужом не жгла тоска по ней,
• И в ком любовь к ней сердце не согрела,
• Душою тот – мертвец.
• И не достоин он
• Воспетым быть в балладах менестреля.

Стоило Каллену вспомнить эти стихи, болезненно сжалось сердце его. Ему теперь казалось непостижимым, что он двенадцать лет день за днем пытался вытравить из сердца любовь, которая сейчас так согревала его.

• Пусть знатен он, богатствам несть числа,
• Пустую душу не согреет злато…
• Когда ж придет ему пора расстаться с этим бренным телом,
• То лишь забвения трава достойна стать его уделом.

Каллену казалось, что это о нем двести лет назад писал Скотт свою балладу. Ему удалось так точно и живо передать взлеты и падения Каллена, возвышение и смерть его души, как будто писатель жил с ним бок о бок.

А ведь Саманта когда-то пыталась втолковать ему это, но он был слишком погружен в себя и остался глух к ее словам. Однако теперь Каллен сердцем понял истину. Ему был дорог этот край, это ранчо, лошади, эта земля. Он любил их больше жизни. И никогда не переставал любить. Глухота и слепота, которые были его спутниками долгие годы, пока он копил свои «богатства», исчезли. К нему вернулась прежняя острота чувств и давние мечты: ему снова хотелось участвовать в Олимпиаде, хотелось добиться еще большего процветания ранчо…

Саманта оказалась права: он жил не своей жизнью, а жизнью Тига. И только теперь, едва не потеряв отца, Каллен понял, что должен идти своей дорогой, которую так долго избегал. Ему доставляло радость ощущать, как тело вспоминает умения, полученные в детстве и юности. Он испытывал удивительное удовлетворение, когда обходил с Томом Праттом ранчо, заглядывал в каждый уголок. У него перехватывало горло, когда он гладил своих лошадей, разговаривал с ними.

С не меньшим удовольствием Каллен обнаружил, что техника действительно делает возможным управлять компанией, не покидая ранчо. А главное – он перестал считать бизнес мерилом своей значимости. Работа, которой он занимался сейчас, приносила ему настоящее удовлетворение и радость. Никогда еще в своей жизни Каллен не чувствовал такого подъема, не решал столько задач одновременно и не был так доволен собой. У него едва хватало времени, чтобы уделять внимание всем друзьям, которые оказывали поддержку их семье. В палате Кинана ежедневно появлялись многочисленные букеты цветов, друзья звонили ему, приезжали в дом, чтобы предложить помощь, ободрить, выразить надежду на полное выздоровление Кинана.