Сестры - Стил Даниэла

— О Господи, Крис, что ты делаешь?! — воскликнула ошеломленная Сабрина.

Прежде чем ответить, он опустился перед ней на одно колено, потом торжественно произнес:

— Я прошу тебя выйти за меня замуж, Сабрина. Я люблю тебя больше жизни. Ты выйдешь за меня замуж?

Глаза у нее наполнились слезами. Это было для нее еще одним потрясением. А потрясений ей пришлось пережить за такое короткое время и без того слишком много: смерть матери, слепота Энни, нападение на Кэнди, а теперь еще женитьба отца на девице вдвое моложе, которую они всегда считали шлюхой. Сабрина была не готова к замужеству. Просто не готова. Она хотела прожить этот год вместе с сестрами, ухаживая за Энни. Возможно, после этого они с Крисом могли бы вернуться к прежней жизни, не заключая брак. Да и решится ли она когда-нибудь на такой шаг? Она любила Криса, но зачем выходить замуж? Ее устраивали их нынешние отношения.

С тяжелым сердцем, обливаясь слезами, она сняла с пальца кольцо.

— Я не могу, Крис. Столько всего произошло за этот год. Зачем нам вступать в брак?

— Потому что мне тридцать семьлет, а тебе тридцать пять, и я хочу, чтобы у нас с тобой были дети. Мы с тобой вместе почти четыре года, но не ждать же всю оставшуюся жизнь.

— Может быть, я смогу, — печально сказала она. — Я люблю тебя, но сама не знаю, чего хочу. Мне нравилось, как мы жили раньше: каждый жил у себя, а когда хотели, бывали вместе. Я понимаю, что жить вместе с моими сестрами непросто, и я люблю тебя. Но я не готова брать на себя столь серьезные обязательства на всю жизнь. А если не получится? Ко мне в офис каждый день приходят люди вроде нас, которые думали, что поступают правильно, вступая в брак и заводя детей, пока неожиданно все не пошло из рук вон плохо.

— Удача в этой жизни никому не гарантирована, все вынуждены рисковать. Ты это сама знаешь. Приходится просто набрать в легкие побольше воздуха, прыгнуть в воду и постараться выплыть.

— А если мы утонем? — с несчастным видом спросила Сабрина.

— Я знаю одно: продолжать так, как сейчас, я не хочу. Жизнь проходит мимо. Если мы будем ждать еще дольше, то состаримся и не сможем иметь детей, и это в большей степени касается тебя. И у нас никогда не будет настоящей жизни. А я хочу, чтобы у нас с тобой была такая жизнь. — Он смотрел на нее умоляюще, но она скрепя сердце покачала головой:

— Я не могу. Я солгала бы, если бы сказала, будто уверена, что это правильный шаг.

— Тебе и не обязательно быть уверенной, — убеждал Крис. — Нам всего лишь нужно любить друг друга, Сабрина. Этого достаточно.

— Только не для меня.

— Так чего же, черт возьми, ты хочешь? — воскликнул он, выходя из терпения.

— Я хочу гарантии, что это правильный шаг.

— Никаких гарантий нет.

— В том-то и дело. Я слишком боюсь рисковать, — сказала она. Он все еще держал в руке кольцо, потом положил его в коробочку и снова захлопнул ее. — Я люблю тебя, но не уверена, что когда-либо захочу выходить замуж, — призналась Сабрина. Она не могла лгать ему. Она просто не чувствовала себя готовой к помолвке, как бы сильно она его ни любила.

— Насколько я понимаю, это твой ответ на мое предложение, — произнес он, не жалея, что этот разговор состоялся. Рано или поздно он должен был узнать об этом. Он направился к двери и, обернувшись, сказал: — Знаешь, я считаю, что твой отец поступает глупо, связывая свою судьбу с женщиной моложе тебя, особенно так скоро после смерти матери. Но каким бы глупым ни казался нам его поступок, этот человек заслуживает уважения за то, что имеет мужество рисковать.

Сабрина кивнула. Она не рассматривала ситуацию с этой точки зрения и была зла на отца. Но Крис был прав. У ее отца было достаточно жизненных сил, чтобы рисковать.

— Вывод ясен: у меня нет мужества.

— Увы, — сказал он и, выйдя из ее спальни, закрыл за собой дверь, спустился по лестнице и ушёл из дома. Вместо счастливой помолвки они порвали отношения. Не такой встречи Нового года он хотел. Крис так долго мечтал об этом, а Сабрина буквально выбила у него почву из-под ног. Она сидела на краешке кровати в своей комнате и рыдала.

Остальные до утра ничего не знали о произошедшем, пока Сабрина не сказала. Эта новость всех потрясла.

— Я думала, что вы всю ночь были наверху, словно пара голубков, — сказала удивленная Тэмми.

— Нет, он ушел около часа ночи. Я вернула ему кольцо. — Сабрина сидела за кухонным столом в окружении сестер, вконец расстроенная, но понимала, что поступила правильно. Она не хотела выходить замуж даже за Криса. Ее устраивали сложившиеся между ними отношения. Что-то большее было бы лишним.

Сестры очень жалели Сабрину. Она любила Криса всем сердцем, просто не хотела выходить замуж, а принудить себя к этому нельзя даже при наличии потрясающего кольца и великолепного парня.

Из-за ее разрыва с Крисом и их общего возмущения отцом, собравшимся жениться, настроение в доме на Восточной Восемьдесят четвертой улице в январе было мрачным. Крис больше не звонил Сабрине, она тоже. Какой смысл? Она не могла сказать ему ничего нового. А он был все еще слишком расстроен, чтобы позвонить. Она отвергла его предложение. Их многолетние отношения Криса уже не устраивали. Он устал ждать и хотел большего. А она нет. И вдруг стало не о чем больше говорить, оставалось лишь исчезнуть.

В первые недели января все пребывали в скверном настроении, но потом мало-помалу настроение стало улучшаться. Энни несколько раз ужинала с Брэдом. Им всегда было хорошо вместе. Он уговорил ее заняться скульптурой, и ей это понравилось. Несмотря на то, что она не могла видеть, ее работы были на редкость хороши. Он рассказал ей о своем намерении организовать курс лекций об искусстве — о театре, музыке и живописи. На его вопрос, не могла бы она прочесть лекцию о галерее Уффици, Энни с радостью ответила согласием. Текст лекции она целиком напечатала на Брайле. Впервые Энни прочла эту лекцию в конце января и имела большой успех.

На третьей неделе января Кэнди улетела в Париж для участия в показах высокой моды. Ей предстояло демонстрировать наряд невесты у Карла Лагерфельда из Дома Шанель. Ей заплатили баснословный гонорар, и она отвела душу, остановившись в «Ритце». Возвращаясь из Парижа, Кэнди познакомилась в самолете с молодым человеком — ассистентом фотографа по программе преддипломной практики в Университете Брауна в Провиденсе. Ему было двадцать четыре года, и они хохотали всю дорогу от Парижа до Нью-Йорка. Его звали Пол Смит. В июне он должен был получить диплом и намеревался, став дипломированным фотографом, открыть собственную фотостудию. По его словам, он три года назад работал с ней на съемках в Риме, но, будучи в то время скромным студентом, так и не рискнул познакомиться.