Первые впечатления - Деверо Джуд

Когда Макбрайд приоткрыл конверт, все подались вперед, чтобы заглянуть внутрь, и возгласы изумления прозвучали почти в унисон. Внутри лежало сапфировое ожерелье, которое множество людей искало более ста лет. И еще один конверт.

Иден пришла в себя первой. Она протянула руку и осторожно коснулась большого темно-синего камня. Самый крупный помещался в центре колье, два других – чуть меньше – по обе стороны от него, и каждый сапфир был окружен множеством бриллиантов. В свете люстры все это великолепие сверкало так, что глазам было больно. Медленно, словно неохотно, Иден вынула ожерелье и держала его в руках, поворачивая и завороженно следя за игрой света на гранях камней. Макбрайд вынул второй конверт. Он также был адресован Иден.

Гренвилл забрал у него письмо и протянул его Иден:

– Это от миссис Фаррингтон и, наверное, что-то очень личное. Думаю, тебе стоит прочесть его, когда ты останешься одна.

Удивленная его интонацией, Иден подняла голову. Мужчины смотрели на нее со странным ждущим выражением на лицах. Иден отдала ожерелье Гренвиллу, взяла конверт и открыла письмо. Его запечатали, как и положено, воском, на котором легко было разглядеть оттиск печати миссис Фаррингтон.

Иден вытащила письмо и вдруг почувствовала слабость в ногах. Она села и на секунду закрыла глаза, чтобы собраться с духом перед тем, как прочитать последние слова, адресованные ей женщиной, которую она любила, словно родную мать.

– «Дорогие мои Иден и Мелисса, – прочла Иден вслух и умолкла. Вытерев глаза и справившись с голосом, она продолжала читать: – Иден, девочка моя, если ты читаешь эти строки, то и ожерелье ты тоже нашла. Прими мои поздравления! Ты всегда была умницей. Интересно, как скоро ты заметила, что на одной из ужасных картин Тиррелла прибавилось ожерелье. Я сама нарисовала его на шее моей двоюродной бабушки Хестер. Как мне кажется, получилось очень недурно. Может быть, я тоже могла бы стать художницей. По крайней мере таланта у меня не меньше – а может и больше, – чем у Тиррелла. – Иден покачала головой, улыбаясь, и продолжила: – Я бы так хотела услышать, как ты смеешься над моей шуткой! Одно из твоих самых замечательных качеств – чувство юмора, и мне всегда нравилось, как искренне ты смеялась, когда я шутила.

А теперь к делу. Я нашла ожерелье – и бедняжку, на которой оно было надето, – когда мы начали ремонт дома. Старый Тодди – ты его, конечно, помнишь? – помог мне все прибрать и скрыть следы. То есть похоронить останки. Прадедушка Минтон уверял всех, будто уехал в Нью-Йорк, чтобы продать ожерелье, а когда вернулся, нашел свою красавицу жену мертвой на полу в библиотеке. На смертном одре он признался сыну, что убил любовника жены, но я теперь думаю, что и ее убил тоже он. На семейном кладбище есть надгробие с ее именем, но я уверена, что та могила пуста.

Тодди нашел следы кладки, когда обвалилась одна из стен в подвале. Мне пришлось спуститься туда – представь, чего мне это стоило! Мы нашли замурованную нишу, в которой оказался женский скелет, облаченный, судя по обрывкам ткани, в свадебное платье. На шее у скелета болталось ожерелье, которое причинило столько горя моей семье. Я думаю, Минтон убил жену, когда узнал, что она собралась бежать с любовником. Возможно, он решил, что такая неверная и неблагодарная женщина недостойна покоиться на освященной земле, поэтому после похорон он выкопал тело и перенес его в дом, одел в свадебное платье и замуровал в подвале. Наверное, Минтон рассудил так – согрешила из-за ожерелья, так пусть и носит его вечно.

Так или иначе, Тодди нашел останки бедной женщины. Нам пришлось взять в помощники одного из его внуков – сильного парня, но мы заставили его поклясться, что он сохранит тайну. Мы похоронили бедняжку подальше от остальных членов семьи и как можно дальше от Минтона. Надеюсь, наконец, она обретет мир и покой.

Теперь об ожерелье, которое принесло столько бед моей семье. Я потратила несколько дней на раздумья, как поступить с этой вещью. Предать огласке тот факт, что ожерелье найдено? И что потом? Каждый коммивояжер в штате ринется сюда, чтобы предложить мне – враз разбогатевшей – купить какой-нибудь мусор. А если бы мне пришлось рассказать правду о дедушке Минтоне? Вдруг нашлись бы люди, пожелавшие написать нашу историю, полную ненависти и преступлений? Нужно ли миру знать, сколько слез было пролито в моей семье над этими камнями? Знать об убийствах, совершенных ради них? Думаю, нет, иначе люди скажут, что и на сапфирах, и на моем роде лежит проклятие. После нескольких бессонных ночей я решила доверить все тебе, моя дорогая, моя умная Иден. Ожерелье теперь твое, делай с ним все, что пожелаешь. Захочешь, можешь надевать его к обеду – оно прекрасно подойдет к твоим глазам.