Перемены - Стил Даниэла

— О кардиохирургии и пересадках сердца вообще, если вам так больше нравится.

— Согласен. — Она почувствовала улыбку в его голосе.

— Это можно устроить. А теперь, как мы поступим с Патти Лу?

— Назовите мне фамилию ее врача. Я позвоню ему и выясню, что мы можем сделать. Если девочку можно оперировать, присылайте ее ко мне. — Внезапно ему в голову пришла еще одна мысль. — А ее родители согласны?

— Думаю, да. Но мне следует все-таки поговорить с ними. Я в этом деле выступаю в качестве посредника.

— Это видно. Но по крайней мере с добрыми намерениями. Я надеюсь, что нам удастся помочь девочке.

— Я тоже. — На мгновение воцарилась пауза, и Мел почувствовала, что каким-то чудом она нашла нужного человека и Патти Лу тоже. — Мне перезвонить вам или вы сами позвоните мне?

— У меня здесь сложный случай. Я свяжусь с вами. — И вдруг его голос вновь стал серьезным, как будто его что-то расстроило. Мел еще раз поблагодарила Питера, и он повесил трубку.

В тот день она побывала у Джонсов. Патти Лу оказалась веселой девочкой, а ее родители пришли в восторг даже от малейшего проблеска надежды. Их скудных сбережений оказалось достаточно для полета до Лос-Анджелеса одного из родителей, и на семейном совете было решено, что поедет мать. В доме было еще четверо детей, но мистер Джонс заверил жену, что сможет справиться сам. Растроганная такой заботой об их дочери, чета Джонсов прослезилась, прощаясь с Мел, которая спустя два часа вернулась в свой кабинет. Снова позвонил доктор Галлам. Он поговорил с врачом Патти Лу, и, по их мнению, стоило предпринять эту поездку. У девочки это был последний шанс.

И Питер Галлам решил попытаться спасти малышку.

Слезы мгновенно навернулись на глаза Мел, повидавшей днем Патти Лу, и она произнесла слегка охрипшим голосом:

— Вы замечательный человек, доктор Галлам.

— Благодарю вас. — Он улыбнулся. — Как вы полагаете, когда вы сможете организовать ее прилет в Лос-Анджелес?

— Точно не знаю. Студия должна уточнить кое-какие детали. Какое время устроило бы вас?

— Судя по тому, что говорят ее доктора, медлить нельзя, думаю, завтра меня бы устроило.

— Я постараюсь. — Она взглянула на часы; приближалось время выпуска новостей. — Я позвоню вам через несколько часов… и, доктор Галлам… спасибо…

— Не стоит благодарности. Это — часть моей работы. И я надеюсь, что мы оба это понимаем. Я сделаю операцию ребенку бесплатно, но в операционной не будет телекамеры. А вы получите от меня интервью после операции. Согласны?

— Согласна. — Потом Мел не удержалась и спросила:

— Не могли бы вы рассказать нам о некоторых других случаях?

— Для чего? — Теперь в его голосе явно слышалась подозрительность.

— Мне бы очень хотелось сделать репортаж о трансплантации сердца, раз уж я окажусь там с вами, доктор. Хорошо? — Она опасалась, что у него могло сложиться о ней предвзятое мнение. Возможно, ему не нравилось, как она вела выпуски вечерних новостей.

Ведь они транслировались и в Калифорнии. Но ее страхи оказались напрасными.

— Конечно.

На мгновение воцарилось молчание, затем он задумчиво заговорил:

— Странно думать о человеческой жизни, как о теме для репортажа. — Он вспомнил Салли. Она не была «объектом для репортажа», эта двадцатидвухлетняя девушка, так же, как и чернокожая малышка из Нью-Йорка.

— Хотите — верьте, хотите — нет, но после стольких лет работы мне трудно думать так об этом. — Мелани глубоко вздохнула, подумав, не кажется ли она ему черствой. Иногда ее работа требовала жесткого подхода к некоторым вещам. — Я свяжусь с вами позже и сообщу, когда мы вылетаем.

— Я все подготовлю здесь к ее прибытию.

— Благодарю вас, доктор.

— Это моя работа, так что не стоит благодарности, мисс Адамс.

Она задумалась над его словами. Спасать жизнь людей — более благородная миссия, чем вести про грамму вечерних новостей. Менее чем за час Мелани договорилась обо всем, начиная от «Скорой помощи» от дома Джонсов до аэропорта, специального обслуживания на борту самолета, медсестры, которая поедет с ними за счет телестудии, телевизионной бригады, которая будет сопровождать их от самого дома до Калифорнии, о такой же бригаде, которая продолжит работу с ними в Лос-Анджелесе, о номерах в гостинице для себя, телевизионной бригады и для матери Патти Лу. Оставалось только известить Питера Галлама. Его не оказалось на месте, когда она позвонила ему несколько часов спустя. Ей пришлось передать для него сообщение через секретаря. И в тот вечер она сказала двойняшкам, что на несколько дней уедет в Калифорнию.

— Зачем? — как всегда, первой спросила Джессика, и Мел все объяснила девочкам.

— Ой, мам, ты превращаешься в постоянную «службу скорой помощи». — Вал это явно забавляло, и Мелани с усталым вздохом повернулась к ней.

— Сегодня и у меня тоже такое же ощущение. Но должен получиться хороший репортаж. — Опять это слово «репортаж», когда речь идет о человеческой жизни. А что, если бы на месте этой девочки оказались Валерия или Джесси? Что бы она тогда чувствовала?

Она внутренне содрогнулась при этой мысли и снова поняла реакцию Питера Галлама. Ее волновала предстоящая встреча с ним, окажется ли он приятным человеком, с которым легко работать, или эгоцентричным. По телефону он не показался ей таковым, но она знала, что большинство кардиохирургов пользовались подобной репутацией. И все же он представлялся ей другим. Она еще не видела его, но он уже понравился ей и вызвал у нее глубокое уважение, откликнувшись на просьбу помочь Патти Лу Джонс.

— У тебя усталый вид, мам. — Она заметила, что Джессика смотрит на нее.

— Я действительно устала.

— Во сколько ты завтра уезжаешь? — Они уже привыкли к ее творческим командировкам и в ее отсутствие прекрасно ладили с Ракелью. Она всегда оставалась с ними, когда Мел уезжала, поездки, как правило, были непродолжительными.

— Я должна выехать из дома в половине седьмого.

Наш рейс в девять утра, но мне надо встретить бригаду телеоператоров у дома Джонсов. Думаю, придется встать в пять.

Обе девочки состроили гримасы, и Мел улыбнулась, глядя на них.

— Вот именно. Не всегда моя работа так романтична, как кажется, да, девочки?

— Можешь не повторять, — быстро ответила Вал.

Обе девочки знали, какой тяжелой была ее работа, как часто она в метель мерзла у Белого дома, как делала репортажи об ужасных событиях в далеких джунглях, о политических убийствах и других страшных происшествиях. Они обе еще больше уважали ее за это, но ни одна из них не завидовала тому, что она делала, и не стремилась к такой карьере. Вал думала только о том, чтобы выйти замуж, а Джесс мечтала стать врачом.