Сердце красавицы - Робертс Нора

— Я никому ничего не скажу. Миссис Грейди знакома с матерью девочки, сидевшей за рулем, и очень тяжело переживает случившееся. Я выслушала ее, сделала ей чай, подержала за руку… может, это не сильно помогло. Пусть это был не ясный практичный ответ, и пусть он ничего не исправит, но я должна была что-то делать. Когда кто-то из моих близких страдает, расстроен или просто опечален, я должна что-то делать.

— И тебе наплевать, нуждаются в твоей помощи или нет.

— Да, наверное, да. Я, конечно же, не считаю, что сочувствие сделает трагическую гибель тех девочек менее трагической или уменьшит скорбь по ним и их семьям, но тебя я поняла: ты не хочешь, чтобы я слушала, ты не хочешь, чтобы я держала тебя за руку… Значит, потребность все это делать — моя проблема, не твоя.

Паркер судорожно вздохнула, и Мэл понял, как она взволнована. И именно этот вздох — больше, чем все, что она сказала или сделала, — пробил его броню.

— Ты разбиваешь бутылку о стену, затем собираешь и выбрасываешь осколки, моешь пол. В этом твоя практичность, Малком?

— Иногда разбитая бутылка — это просто разбитая бутылка. Послушай, я должен вернуть колеса этому джипу.

Он хотел разозлить ее, но не видел злости в ее лице. Он видел обиду. И помнил тот единственный, судорожный вздох.

Паркер кивнула.

— Ну, что же, желаю тебе удачи.

На мгновение, то мгновение, что она поворачивалась к дверям, он захотел, чтобы та бутылка еще была в его руке. Просто, чтобы можно было швырнуть ее снова.

— Я думал, что умру.

Она обернулась и замерла в ожидании.

— Когда все пошло вкривь и вкось, когда я понял, что катастрофа неизбежна, я подумал, что смогу выкрутиться. Но там все сошлось в одной точке. Внезапный отказ техники, ошибка в расчетах, сокращение бюджета, о котором нам не изволили сообщить. Кто-то в цепочке принимающих решения облажался, и уже неважно, кто и почему, потому что в конце концов я получил чек на кругленькую сумму.

— Важно, потому что ты пострадал.

— Просто назови это гребаным невезением. — Что он тогда и сделал. Что ему пришлось сделать, чтобы свыкнуться, чтобы забыть. — Как бы то ни было, в тот первый момент — одна деталь полетела, следом другая — я подумал, что справлюсь, а через секунду я уже знал, что мне конец. Мы думаем, что время в такой ситуации летит, но на самом деле оно замедляется. Ты слышишь, как рвется металл, как отлетают детали, тебя словно засасывает в воронку, вокруг все размыто, а внутри те несколько секунд кажутся бесконечными. И это безумно страшно. Еще до того, как включается боль.

Он перевел дух, попытался немного успокоиться. Паркер подошла к скамье, достала из сумки-холодильника бутылку воды, открутила крышку и протянула ему, глядя прямо в его глаза.

«Господи, — подумал он. — Господи Иисусе, что за женщина. Удивительная женщина».

— Ладно. — Он смочил пересохшее горло. — Чувствуешь боль и понимаешь, что не умер. Просто хочешь умереть. Внутренне ты визжишь, и это не похоже на человеческий визг. Но даже этот визг ты не можешь выдавить из себя, потому что захлебываешься собственной кровью. И ты не можешь дышать, потому что отказывают легкие. Те секунды в адской боли, в ожидании смерти — больше, чем ты можешь выдержать. Ты просто хочешь, чтобы это поскорее кончилось… Теперь ты знаешь, но какая тебе от этого польза?

— Это часть тебя. Мы не чистые листы, Малком. То, что мы сделали, что пережили, все остается в нас. То, что случилось с теми девочками, твоя реакция на…

— Я не знаю, почему меня так зацепило. Может, потому, что был тяжелый день, может, потому что это случилось рядом с моим домом. Не каждый раз, когда меня вызывают растаскивать обломки, я испытываю дежавю. Это не так.

— Тогда как?

— Все закончилось, или я бы здесь не стоял. Все покатилось в прошлое, когда я очнулся в больнице. Не мертвым. Это очень важно — быть не мертвым, и я хотел таковым остаться.

Он поставил бутылку на скамью, взял швабру и совок и начал сгребать осколки.

— Если больно, как во всех кругах ада, ладно. Я пережил автокатастрофу, переживу и это. Хотите начинить меня железяками? Вперед, если это поможет мне выйти отсюда на своих двоих. Я начал представлять, как выйду, и это помогало справляться. И я решил, что больше не буду жить одним днем.

— Ты включил обратную перемотку.

Мэл оглянулся на нее.

— Да, в каком-то смысле. Или, может, перемотал вперед. Но когда я очнулся и увидел сидящую рядом маму, когда я увидел ее лицо, я понял, что к прошлой жизни не вернусь. Я не хочу сказать, что я все, что у нее было или есть, но я мог отказаться от той жизни, которая подвергала риску все, что у нее осталось от семьи. Я получил шанс сделать что-то для нее и двигаться вперед.