Неприличная страсть - Маккалоу Колин

— Теперь я вижу, — натянуто сказала она, — что очень сильно ошибалась в отношении многих вещей, не так ли? Ох, и глупо же это было с моей стороны! — горький смех вырвался у нее совершенно непроизвольно и казался настолько убедительным, что он дернулся, как будто она уколола его. — Побудьте еще минутку, хорошо? — попросила она, отворачиваясь от него. — Мне надо быстренько умыться. Потом я отведу вас обратно в отделение. Вам хочет задать несколько вопросов полковник Чинстрэп, а я весьма предпочла бы, чтобы он вас здесь не видел.

На полочке под дальним окном стояла оловянная миска, в которой было немного воды. Пряча лицо, сестра Лэнгтри торопливо подошла к ней и сделала вид, что оживленно плещется, чтобы скрыть слезы, а затем прижала полотенце к глазам, щекам и носу и, призвав на помощь всю свою железную волю, остановила этот бессмысленный, постыдный плач.

Майкл такой, какой он есть, но означает ли это что ее любовь к нему напрасна? Что в нем нет ничего достойного любви, хотя он и предпочел Льюса ей? О Майкл, Майкл! Никогда еще она не чувствовала себя до такой степени преданной, обесчещенной, в самом деле. Честь без чести, и все-таки почему она должна так себя чувствовать? Он такой, какой он есть, и это прекрасно, иначе она не любила бы его. Но между доводами рассудка и ее чувствами — чувствами оскорбленной женщины — лежала пропасть, глубина которой не поддавалась измерению. Если бы он предпочел ей другую женщину, и то это не было бы так больно. Льюс. Взвешена и найдена легкой — и в чью пользу? В пользу Льюса.

Какой же идиот полковник Чинстрэп, если он подозревает Майкла в убийстве Льюса! Жаль, что он не присутствовал при этой сценке. Его подозрения развеялись бы в прах! Уж если когда-нибудь человек и горевал о смерти другого, то нельзя было это сделать сильнее, чем горевал Майкл Уилсон о смерти Льюса Даггетта. В сущности, он имел возможность убить Льюса, ведь ночью ее довольно долго не было в комнате, так что он успел бы вернуться в душевую, сделать дело и к моменту ее прихода снова возвратиться назад. Но он не делал этого. Ничто уже не смогло бы поколебать сестру Лэнгтри в своей убежденности. Бедный Майкл. Вероятно, он прав. Если бы он остался в отделении «Икс», Льюсу не понадобилось бы убивать себя. Его победа над ней была бы полной.

Господи, что за путаница! Что за переплетение желаний, смесь побуждений и причин! Зачем она забрала Майкла из отделения? В тот момент ей казалось, что это будет самым правильным и единственным, что нужно сделать. Но, может быть, подсознательно она искала возможность зацепиться за любое обстоятельство, которое позволило бы ей остаться с Майклом вдвоем? В отделении такой возможности никогда не было: все они ревностно следили, чтобы она никому из них не уделяла времени больше, чем остальным. Но мужчины есть мужчины. И поскольку она фактически повисла у него на шее в тот момент, когда он испытывал определенные физические страдания, после того как его свидание с Льюсом в душевой прервали, как же можно теперь порицать его, что он воспользовался ею и удовлетворил себя?

Слезы высохли. Сестра Лэнгтри отложила полотенце и подошла к зеркалу. Все в порядке, плакала она недолго, так что следов не осталось. Косынка смялась, ее косынка, в которой она выполняла свой долг, ее верная помощница. Ее долг, ее дело — они не предадут. Любовь — может, но долг — никогда. Всегда знаешь, где ты, когда речь идет о долге. Что ты отдашь, то к тебе и вернется. Она выдвинула длинный темный ящик где-то глубоко в ее мозгу, бросила туда любовь и захлопнула его, затем поправила перед зеркалом косынку, спокойная и отчужденная, как та сестра-наставница много лет назад. Нежизнеспособное предприятие. Она отвернулась от самой себя.

— Пойдемте, — доброжелательно произнесла она. — Я отведу вас туда, где ваше место.

Время от времени спотыкаясь, Майкл тащился рядом с ней, настолько погруженный в несчастье, что едва осознавал ее присутствие. Все не просто начиналось сначала, все уже началось, и на этот раз его ждал пожизненный приговор. Сколько бы он ни прожил, это будет с ним. Ну почему это должно было случиться? Что он сделал? Люди продолжают умирать, и все из-за него, из-за чего-то, что живет в нем. Он, как Иона, всем приносит несчастье.

Искушение лечь на ее постель, ощутить запах ее простыней, прижаться всем телом к тому месту, где лежала она… И вот теперь она жалеет об этом, но тогда — нет, не жалела. Любовь, которой он раньше никогда не знал, была. Как сон. Она появилась, когда случилось что-то страшное, родилась из его стыда — стыда быть пойманным голым вместе с Льюсом, в таком двусмысленном положении. Она родилась в момент крушения всех его представлений о самом себе, когда он окончательно понял, как сильно жаждет убить.