Последний шанс - Робертс Нора

— Что вы имеете в виду?

— То, что он находит день за днем, возбуждает его, но нужно ему только одно. Амулет завладел им, Тейт, точно так же, как Джеймсом. Это пугает меня до смерти. Чем ближе мы подбираемся к нему, тем мне страшнее.

— Потому что, если Мэтью найдет амулет, он использует его против Ван Дайка.

— К черту Ван Дайка! — Бак откашлялся, глотнул чаю. — Плевать я хотел на этого сукина сына. С ним мальчик справится. Все дело в проклятии.

— О, Бак!

— Я чувствую, амулет близко. — Бак уставился на окно, по которому хлестали струи дождя. — Мы близко. Может быть, этот шторм — предупреждение.

Тейт закусила губу, чтобы не рассмеяться, и скрестила на груди руки.

— Теперь выслушайте меня, Бак. Моряки не могут жить без суеверий, но факты остаются фактами: мы раскапываем затонувшее судно, и очень возможно, что на нем находится этот амулет. Если нам повезет, мы его найдем, я его зарисую, наклею ярлычок и внесу в каталог. Точно так же, как поступаю со всеми остальными находками. Бак, это металл и камни с увлекательной и трагической историей, но не более того.

— Никто из его владельцев не дожил до старости.

— В прошлых веках люди часто умирали молодыми, насильственной и трагической смертью. Я вас не убедила? Ну хорошо, давайте предположим, что амулет обладает каким-то могуществом. Почему это могущество должно быть злом? Бак, вы читали дневник Анжелики? Ту часть, которую скопировал ваш брат?

— Да. Она была ведьмой и прокляла колье.

— Она была несчастной, совсем юной женщиной. Она потеряла любимого мужа, ей и ее ребенку была уготована смерть. — Видя, что ей не удается переубедить Бака, Тейт глубоко вздохнула. — Черт побери, если она была ведьмой, почему она не исчезла в клубе дыма или не превратила своих тюремщиков в лягушек?

— Колдовство так не работает, — упрямо возразил Бак.

— По-вашему, она заколдовала колье? Если я правильно поняла ее записи, Анжелика прокляла тех, кто осудил ее на смерть, тех, кто из алчности отберет последнее, что связывает ее с мужем. Мэтью не осуждал ее на смерть, Бак, и он не крал ее колье. Он только найдет его, если ему повезет, вот и все.

— А когда найдет, что колье сделает с ним? — с горечью спросил Бак. — Вот это и мучает меня, Тейт.

Тейт внутренне содрогнулась.

— На этот вопрос я не могу ответить. — Она вдруг почувствовала, как заледенели руки, и обхватила чашку, пытаясь их согреть. — Но, что бы ни случилось, это будет выбор Мэтью, а не древнее проклятие, наложенное на ювелирное украшение.

ГЛАВА 22

Бак давно ушел, а Тейт все не могла избавиться от беспокойства, вызванного его словами. Она не могла отмахнуться от них как абсурдных и слегка истеричных, хотя прекрасно понимала, как создаются легенды.

И она когда-то верила в мифы. В юности. Когда была наивной и мечтательной, когда верила в возможность чуда. О, она верила в очень многое.

Рассердившись на себя, Тейт налила в чашку чай, тепловатый, поскольку она забыла закрыть термос. Глупо сожалеть о потере наивности. Как детские игры, наивность неизбежно остается в прошлом, сменяясь знаниями и опытом.

Она годами собирала и заносила в компьютер информацию о «Проклятии Анжелики» как ученый, не привыкший отмахиваться от любых исторических фактов. Во всяком случае, так она себя уверяла. Колье не было таким знаменитым, как «Алмаз надежды», или таким таинственным, как философский камень, но его судьба помогала глубже почувствовать личностные аспекты истории.

От Анжелики Монуар колье перешло к графу, осудившему ее на смерть, после смерти графа — к его старшей дочери, которая вскоре погибла, спеша на свидание с любовником: упала с лошади и сломала себе шею. Прошло почти столетие, прежде чем упоминание о колье появилось снова. В Италии оно пережило пожар, уничтоживший виллу и погубивший жену владельца. Вдовец продал колье, и оно отправилось в Англию. Купивший его торговец совершил самоубийство, и оно перешло в руки юной герцогини, которая владела им тридцать лет. Однако ее сын пропил и проиграл все наследство, сошел с ума и умер в нищете. В конце концов колье было куплено Минфилдом, погибшим вместе с «Морской звездой» у Большого Барьерного рифа, и — как естественно было предположить — осталось лежать на морском дне.

Так все и думали, пока Рэй Бомонт не нашел старую потрепанную книжку с воспоминаниями матроса о неизвестной испанской даме, попавшей в шторм на борту «Изабеллы».