Жемчужная луна - Стоун Кэтрин

И тут она поняла: никакой связи и не было! Просто преступник прятался в просторном шкафу, пока не ушла горничная, а прячась, он развлекался тем, что резал на кусочки первое попавшееся платье. Алисон снова вздрогнула, – по крайней мере, это объясняло случившееся.

Или ей хотелось так думать…

Когда в июне миссис Лян связала ее с Сюзан Гуань из Туристической ассоциации Гонконга, Алисон поняла, что Гуань – одна из самых распространенных здесь фамилий. И все же она иногда думала, не родственницы ли Сюзан и Мейлин. Но к сентябрю она познакомилась с таким количеством Гуаней в Гонконге, что когда Ив сказала ей, что главный дизайнер «Жемчужной луны» – Джулиана Гуань, Алисон и в голову не пришло, что она может быть как-то связана с Мейлин.

Но уже с первой минуты встречи Алисон поняла, что перед ней – мать Мейлин. Это была чистая интуиция, и она не смогла бы обосновать этот факт рационально; кроме необычайной красоты, между матерью и дочерью не было никакого физического сходства. Красота Джулианы была типично китайской, робкой и утонченной, в то время как красота Мейлин потрясала, она была уникальна и неотразима.

Но почему она была так уверена в своей догадке? Может быть, по тому, как Джулиана смотрела на нее – с какой-то материнской нежностью; так смотрят на потерянную и неожиданно найденную дочь. Разумеется, этот взгляд предназначался Мейлин; Джулиана тосковала по своей дочери и надеялась, что Алисон может помочь им встретиться.

Алисон всю жизнь не хватало материнской ласки, и, хотя она понимала, что взгляд Джулианы предназначен скорее Мейлин, ей все равно было тепло и приятно. Эта теплота обволакивала, укрывала ее, пока они обсуждали детали нового платья Алисон, и осталась с ней, когда она покинула бутик.

И тут она вдруг ощутила какой-то холодок. Дело было не в холодном влажном ветре, нет, настоящая буря бушевала внутри нее: когда события последних дней сложились в единую картину, ее поразило словно громом.

В среду Мейлин призналась ей, что у нее сейчас такое состояние, что хочется разрушать. Она даже сказала, что хотела уничтожить, изрезать на клочки свои чертежи, которые она делала вот уже две недели. А в предыдущий вечер она говорила о матери, с которой она напрочь – и по непонятной причине – разошлась.

В четверг все фотографии Алисон были тщательно уничтожены, изрезаны на клочки, как и платье Джулианы Гуань. И в тот же вечер Алисон с удивлением узнала, что Мейлин была против выбора ее в качестве фотографа Дворца.

Неужели это все-таки Мейлин? Неужели она расчетливо и хладнокровно уничтожила фотографии и платье? Это невозможно, но…

Но если это сделала она, то причина ясна: дело в ее тоске. И вообще, от Мейлин отказался отец, она поссорилась с матерью и мечтала о встрече с сестрой, но опасалась быть отвергнутой.

Мейлин Гуань был нужен друг, и Алисон хотела стать ее другом. «Я и есть ее друг, – сказала себе Алисон, – невзирая ни на что. И кроме того, – подумала она, – хотя я не могу помочь Мейлин в отношении сестры и отца, может быть, мне удастся помирить ее с матерью – ведь ей так не хватает Мейлин!»

– Добрый вечер. Я – Синтия Эндрюс. Добро пожаловать на «Интервью с ньюсмейкером». Сегодня мой гость – Джулиана Гуань.

Мейлин развернулась к телевизору. Она читала перед сном, но решила прослушать одиннадцатичасовые новости, и вдруг увидела мать – после девяти лет!

Пока Синтия Эндрюс зачитывала краткую биографическую справку Джуалианы Гуань – уроженка Гонконга, знаменитый модельер, ярый сторонник быстрой демократизации территории, – Мейлин не могла оторвать взгляда от экрана.

Она совсем забыла о том, как изящна ее мать. Хрупкая и гордая Джулиана, сидевшая абсолютно прямо, сложив руки на коленях и скрестив стройные ноги у щиколоток, была похожа на куколку из фарфора. На ней был темно-синий костюм, в котором искусно сочетался вызов и элегантность. У Мейлин в Лондоне был такой же костюм, только огненно-красный с голубым. В Лондоне, где никто не знал об их родстве, и Джулиана не могла узнать о глупой сентиментальности ее дочери, Мейлин Гуань всегда носила «Жемчужную луну».

Представив гостя, Синтия повернулась к Джулиане.

– Многие видные гонконгские бизнесмены возражают против политики быстрой демократизации, проводимой губернатором Паттеном, более быстрой, чем это определяется Конституцией. Однако вы, кажется, не считаете политику губернатора чересчур агрессивной?