Банды Нью-Йорка - Осбери Герберт

Но самой крупной личностью среди «парней Бауэри» и, пожалуй, наиболее выдающейся фигурой за всю историю банд Нью-Йорка был человек, который в 1840-х годах возглавлял гангстеров в наиболее важных карательных и грабительских набегах на Пять Точек. Его личность остается неизвестной, и есть веская причина считать, что это всего лишь миф. Но многочисленные рассказы о его силе и доблести в сражениях с «мертвыми кроликами» и «уродскими цилиндрами» прошли через годы, приобретая со временем все больший размах и значительность. Под простым прозвищем Моус он стал легендарной личностью поистине героических масштабов, одновременно Самсоном, Ахиллом и Полом Буньяном района Бауэри. А за ним следует маленькая фигурка его преданного друга и советчика, которого звали Сиксей и про которого говорят, что это он придумал «hold de butt», выразительное название остатка погасшей сигареты.

Нынешнее поколение отбросов общества Бауэри не знает ничего (или почти ничего) о могучем Моусе, и только старики, блуждающие по унылым остаткам знаменитой улицы, слышали это имя. Но до Гражданской войны, во время, на которое приходился расцвет Бауэри, когда местные парни кичились своей принадлежностью к знаменитой банде, а в честь их славных деяний распевались песни, гангстеры бросались в сражение, выкрикивая его имя и призывая его дух присоединиться к ним, придать силы их рукам. Не успело еще тело этого человека остыть в могиле, как Чанфроу уже обессмертил его, написав пьесу «Моус, парень из Бауэри», которая была представлена шумной публике в старом театре «Олимпик» в 1849 году, в год восстания в Астор-Плейс.

Моус был самое меньшее восьми футов ростом и имел соответствующей ширины плечи, и его громадная фигура увенчивалась огромной головой с ярко-рыжими волосами, покрытыми касторовой шляпой высотой более 2 футов от полей до верхушки. Его руки были огромны, как окорока вирджинского кабана, и в те редкие минуты, когда Моус ничего не делал, они свисали ниже колен; привычкой Сиксея было хвастать, что его друг мог стоять прямо и при этом чесать коленку. Ступни великого главаря были такими огромными, что обыкновенные ботинки из магазина не налезали ему и на большой палец; он носил специально сконструированную обувь. Ее подошва была сделана из медных пластинок, подбитых гвоздями длиной в дюйм. Банды из Пяти Точек терпели полный разгром, когда великий Моус набрасывался на них и начинал пинать. Они в ужасе бежали, прячась в самых потайных глубинах трущоб Парадиз-сквер.

Ист-Сайд, Нью-Йорк – сцены, которые можно наблюдать, прогуливаясь по Бауэри, – жизнь и типажи, как они представлены на самой веселой и жизнерадостной улице великого города

Сила гиганта Моуса равнялась силе 10 человек. Другие «парни Бауэри» шли на драку с кусками кирпичей и обыкновенными бочарными досками, но Моус, собираясь драться, нес в одной руке булыжник из мостовой, а в другой – дышло от телеги, из дуба или гикори. Это была его дубина, и когда Моус терял ее в жаркой схватке, то просто вырывал из земли железный фонарный столб и наносил удары налево и направо со страшной силой. Вместо ножа, которым орудовали его соратники, он пользовался мясницким тесаком. Однажды, когда «мертвые кролики» одержали верх над его бандой и с яростью устремились в Бауэри, чтобы разгромить ее штаб, великий Моус вырвал из земли дуб и, держа его за верхние ветви, орудовал им как цепом, избивая врага, как Самсон избивал филистимлян. «Мертвые кролики» были сломлены и бежали, но Моус преследовал их до Парадиз-сквер, разгромив два здания, прежде чем его пыл угас. И потом он продолжал стоять на ногах перед сотней лучших бойцов из Пяти Точек, выковыривая булыжники из мостовой и швыряя их в самую гущу врагов, нанося им сильные потери.

Рассказывали, что в минуты отдыха этот великий гангстерский бог имел обыкновение снимать омнибус с рельс и нести его через несколько кварталов на плечах, громко смеясь над толчками, которые получали пассажиры, когда он ставил его на землю. И смех его был таким бурным, что повозка дрожала на своих колесах, деревья наклонялись, как во время шторма, и Бауэри наполняли раскаты грохота, похожие на шум Ниагары. Иногда Моус распрягал лошадей и тащил повозку по всему Бауэри с ошеломительной скоростью. Однажды, если верить легенде, он поднял повозку над головой на Чэтэм-сквер и нес ее, с лошадьми, болтавшимися на постромках, на ладони до Астор-Плейс. Или еще, когда однажды один парусник застрял из-за штиля в Ист-Ривер и плавал в опасной близости от коварных скал Адских Врат, Моус отплыл на шлюпке, зажег сигару длиной в два фута и направил в паруса такие порывы дыма, что корабль был спасен и понесся по реке, как будто подталкиваемый ураганом. Сила дуновения Моуса была такой большой, что судно оказалось в Гавани и вдали от Стейтен-Айленда, прежде чем удалось повернуть руль. Иногда Моус развлекался тем, что становился в середине реки и не позволял кораблям проплывать; когда же они все-таки подплывали, он сдувал их назад. Моус чувствовал себя в воде как дома; он часто нырял у Бэттери и выныривал у берега Стейтен-Айленда, сейчас это расстояние паром пересекает за 25 минут. Моус мог пересечь Гудзон двумя мощными гребками и проплыть вокруг острова Манхэттен меньше чем за шесть гребков. А когда хотел пересечь Ист-Ривер в сторону Бруклина, он не унижался до плавания на полмили или около того; он просто перепрыгивал с одного берега на другой.