Банды Нью-Йорка - Осбери Герберт

Пожар в музее Барнума

Несколько месяцев спустя город опять накрыла волна террора, на этот раз виной тому был знаменитый заговор «черных мешков». Вечером 25 ноября 1864 года в одной из комнат отеля Святого Джеймса на Бродвее начался пожар, а через несколько минут вспыхнул музей Барнума. Затем один за другим загорелись отели Святого Николаса, «Соединенные Штаты», «Новая Англия» и «Метрополитен», а также «Дом ла Фаржа» и «Лавджойс», самые известные гостиницы города. В полночь на набережной Гудзона появились люди, которые пытались поджечь пришвартованные корабли, и от полуночи до рассвета пожары вспыхивали в Бельмонте, на Пятой авеню, в отелях «Ховард» и «Ханфорд», в Астор-Хаус и «Таммани-Холл», так же как и в нескольких постоялых дворах и более чем на двух десятках заводов и крупных магазинов в различных частях города. К счастью, пожарные, при помощи полиции и большого количества граждан, смогли вовремя потушить все очаги возгорания, и всеобщего пожара не произошло. В камерах гостиниц были обнаружены черные мешки, изучение которых в штабе полиции показало, что в каждом из них находилось много бумаги, полтора фунта смолы, бутылка скипидара и бутылки с водным раствором фосфора. Поджигатели сваливали постельные принадлежности в середине комнаты, поливали их скипидаром и подносили спичку, после чего запирали дверь. Хозяева отелей объявили награду в 20 тысяч долларов за поимку преступников, но никого так и не задержали.

В начале 1865 года была предпринята еще одна попытка сжечь музей Барнума, но разрушен он был в итоге только в июле того же года, а вместе с ним – целый квартал, образованный улицами Фултон, Энн, Нассау и Бродвеем; общий ущерб составил около 2 миллионов долларов. Пожар начался на верхних этажах музея и распространился вниз, постепенно переходя и на соседние здания. Пока работали пожарные, полиция была занята тем, что отражала попытки всякого рода сброда, сбежавшегося на пожар, разграбить соседние магазины, как это было во время великого пожара 1835 года. Несмотря на бдительность полиции, некоторые магазины все же подверглись грабежу, в том числе шляпный магазин Кнокса, шляпы из которого воры продавали тут же, на улице.

Глава 9

ВОИСТИНУ ПОРОЧНЫЕ ВРЕМЕНА

1

В конце Гражданской войны, когда государственные мужи из «Таммани-Холл» глубоко запустили руки в городскую казну, Нью-Йорк вступил в эпоху небывалой жестокости; полиция была настолько деморализована придирками политиков и поразившей ее собственные ряды коррупцией, что не в силах была поддерживать даже видимость уважения к закону. Более 25 лет преступные слои общества наслаждались оргией порока и преступности, и город, который в те времена весь находился на острове Манхэттен, полностью заслуживал звания «современной Гоморры», как его назвал преподобный Тэлмэдж в своей проповеди в Бруклинской церкви в середине 1870-х годов. И Тэлмэдж, и Генри Уорд Бичер, пастор церкви Плимут в Бруклине, часто совершали поездки в Манхэттен, на места злодеяний, в сопровождении сыщиков из центрального бюро, собирая материал для своих проповедей.

До войны кабаки, танцевальные залы и дома с дурной славой были в основном сконцентрированы в Пяти Точках, Бауэри и на улицах Уотер, Черри и прочих, идущих вдоль Ист-Ривер. Но не успели южане сложить оружие в Аппоматоксе, как по всему городу появились сотни публичных домов, где красные фонари мерцали из окон или качались на крыльце. Никто не препятствовал их деятельности, пока владельцы этих заведений платили налоги, более того, они смело рекламировались в газетах и проспектах. Наиболее известным кварталом публичных домов был Систерс-роу на западе Двадцать пятой улицы, возле Седьмой авеню, где в 60-х годах семь сестер, приехавших в Нью-Йорк из небольшой деревушки в Новой Англии на поиски счастья, встав на греховный путь, открыли семь публичных домов.

«Держи вора!» – зарисовка из жизни Нью-Йорка. 31 октября 1868 года

Это были самые дорогие и роскошные бордели в городе. В определенные дни джентльменов не пускали туда иначе как одетыми в вечерний костюм и с букетом цветов, а проститутки рекламировались как культурные барышни, умеющие играть на фортепиано и гитаре и знакомые со всеми тонкостями благородного обращения. Выручка за сочельник всегда направлялась на благотворительность. Еще одним достойным упоминания местом был публичный дом Джозефин Вудс на Восьмой улице возле Бродвея, где каждый сочельник проводилась большая благотворительная вечеринка для слепых; дом оставался открытым весь первый день нового года, в подражание моде, царившей в более благородных слоях общества.