Двести лет вместе. Часть вторая - Солженицын Александр Исаевич

«В Киеве в начале сентября 1945 еврей, майор НКВД, был жестоко избит двумя военными и застрелил их, после чего произошло массовое избиение евреев, пятеро было убито»^[1172]. В источниках можно видеть и другие подобные случаи^[1173].

Как писал «Социалистический вестник»: обострившееся за время войны еврейское «национальное чувство остро реагировало на многочисленные проявления антисемитизма и на ещё более распространённое равнодушие по отношению к антисемитизму»^[1174].

Вот этот мотив как характерен: почти не менее чем сам антисемитизм, возмущает равнодушие к антисемитизму. Да, у измученных своими бедами людей и народов нередко падает порог сочувствия к бедам других. Тут и евреи не исключение; справедливо замечает современный автор: «Надеюсь, что меня, еврейку, осознавшую свои корни и естественно нашедшую своё место в Израиле, не заподозрят в предвзятости, если я напомню, что в годы своих страшных бедствий еврейские деятели культуры не выступали в защиту депортируемых народов Крыма и Кавказа»^[1175].

После освобождения Крыма Красной армией в 1943 «в Москве в кругах еврейской элиты заговорили о необходимости возрождения крымского проекта 20-х годов», то есть поселения евреев в Крыму. Советское правительство не пресекало таких устремлений в надежде, что «американские евреи будут щедрее жертвовать доллары для нужд Красной армии». Летом 1943 во время триумфальной поездки по Соединённым Штатам Михоэлс и Фефер могли, опираясь на устное согласие Молотова, вести переговоры с американскими сионистами о финансовой поддержке еврейского переселения в Крым. Идею создания еврейской республики в Крыму поддерживал и властный тогда Лозовский – заммин иностранных дел^[1176].

В Еврейском Антифашистском Комитете (ЕАК) был и другой проект: основать Еврейскую республику на месте высланной республики Немцев Поволжья (где, как мы видели в прошлой главе, образовались еврейские поселения после ссылки немцев). – Эстер Маркиш, вдова члена ЕАК Переца Маркиша, подтверждает, что Маркиш подавал письмо – «по поводу передачи евреям бывшей республики немцев Поволжья»^[1177].

В Политбюро «к ЕАК наиболее благожелательно относились Молотов, Каганович и Ворошилов»^[1178]. И «по слухам, некоторые члены Политбюро… склонялись к этой [крымской] идее»^[1179]. 15 февраля 1944 за подписью Михоэлса, Фефера и Эпштейна был направлен Сталину меморандум о том. (По версии П. Судоплатова: решение о высылке татар из Крыма, хотя и принятое Сталиным ещё раньше, поступило на исполнение к Берии 14 февраля^[1180], так что меморандум пришёлся как раз.)

Это был высший момент еврейских надежд. Исследователь этого периода Г. В. Костырченко пишет: руководители ЕАК «впали в эйфорию. Им стало казаться (особенно после поездки Михоэлса и Фефера на Запад), что при известной напористости с их стороны вполне возможно, подобно элите американского еврейства, оказывать влияние на правительственные круги, участвуя в формировании государственного политического курса в интересах советских евреев»^[1181].

Но Сталин не дал согласия на крымский проект, он не мог нравиться ему при стратегическом значении Крыма. Советские вожди, ожидавшие войны именно с Америкой, вероятно полагали, что в случае такой войны сплошное еврейское население в Крыму могло бы отнестись к Соединённым Штатам с симпатией. (Рассказывают, что в начале 50-х годов некоторым из арестованных евреев следователи ГБ говорили: «Ведь вы против Америки не пойдёте? Значит, вы наши враги».) Хрущёв – тоже думал так, и даже через 10 лет заявил канадской коммунистический делегации, специально занятой еврейским вопросом в СССР: Крым «не должен стать центром еврейской колонизации, так как в случае войны он был бы превращён в плацдарм против Советского Союза»^[1182]. – Эти ходатайства о крымской земле для евреев послужили вскоре доказательством замыслов «государственной измены» у членов ЕАК.

В конце войны у властей оживилась снова идея переселения в Биробиджан, и именно с Украины. За 1946—1947 отправилось туда несколько организованных эшелонов, до 5-6 тысяч человек, и ещё сколько-то отдельными семьями^[1183], немногие, разочарованные, вернулись назад. С 1948 это переселенческое движение уже и заглохло. А затем, при общем повороте сталинской политики, начались аресты среди немногих биробиджанских еврейских деятелей (обвинения: искусственное насаждение еврейской культуры, навязывание её не-еврейскому населению, и, разумеется, шпионаж, и планы оторвать Биробиджан к Японии). На том история еврейских поселений в Биробиджане, по сути, и кончается. В конце 20-х годов планировали за 1-ю пятилетку переселить туда 60 тыс. евреев. К 1959 осталось 14 тыс., меньше 9% ото всего населения области^[1184].