100 великих россиян - Рыжов Константин Владиславович

В 1753 г. в «Слове о явлениях воздушных, от электрической силы происходящих» он изложил глубоко продуманную теорию атмосферного электричества (которое было, по его мнению, следствием взаимного трения водяных паров, постоянно присутствующих в воздухе). В своем «Слове о рождении металлов от трясения земли» он за 60 лет до Юнга выдвинул идею о «нечувствительных землетрясениях», то есть медленных колебаниях земной коры. Множество интересных рассуждений рассыпано в другом его геологическом сочинении «О слоях земных» (1763). Здесь, к примеру, задолго до Вернера изложена теория о неодновременном происхождении рудных залежей и приводится очень плодотворное наблюдение о случаях совместного нахождения в земной коре различных минералов (то есть такой ситуации, когда наличие одного какогото минерала с очень большой вероятностью предполагает наличие другого, например, кварц может указывать на самородное золото, мрамор — на самородную медь и т. д., что очень облегчает поиск полезных ископаемых; Ломоносов был одним из первых, кто обратил на это внимание). В этой же работе сделано предположение об органическом происхождении янтаря, торфа, нефти, горючих сланцев. В «Курсе истинной физической химии» (1754 г.) Ломоносов высказал свои взгляды на образование кристаллов и настоятельно рекомендовал «хорошо исследовать фигуру кристаллов и измерять их» (Ромэ де Лиль, который считается основателем кристаллографии, выступил с идентичным предложением только в 1783 г.).

Все эти глубокие идеи, увы, не сыграли в истории науки того значения, которого заслуживали, однако и без них воздействие личности Ломоносова на русскую культуру было огромно.

Особенно велико влияние Ломоносова-поэта. Конечно, его «Оды», так восхищавшие прежде любителей российской словесности, теперь представляют лишь исторический интерес — они ушли из живого поэтического оборота, отодвинулись в тень забвения вместе со всей допушкинской литературой. Но поэтическая слава Ломоносова от этого нисколько не потускнела. Не стоит забывать известного замечания Белинского о том, что легко быть в России поэтом после Пушкина, когда сложился и выкристаллизовался поэтический язык. Гораздо труднее было обретаться на поэтическом поприще в то время, когда поэзия существовала только в зачаточном состоянии, когда не сложилась сама теория стихосложения, а поэтический язык был сырой и необработанный. Пушкин явился в нашей литературе не на пустом месте, а после целой плеяды даровитых поэтов XVIII века, на плечи которых легла трудная и неблагодарная задача «расчистки авгиевых конюшен» русского литературного языка. Роль Ломоносова в этом деле была едва ли не самой важной. Достаточно сравнить его оды с творениями его младшего современника Кантемира, чтобы убедиться — в лице Ломоносова русское стихосложение не просто сделало гигантский шаг вперед, оно, можно сказать, родилось заново. Недаром тот же Белинский называл Ломоносова «основателем русской поэзии и первым поэтом Руси».

Еще учась в Греко-латинской академии, Ломоносов проявил большой интерес к старой силлабической поэзии, основанной на равенстве числа слогов в строке. Однако эти стихи, с их торжественным и медлительным ритмом, с нарочито затрудненным и непривычным порядком слов, с витиеватой мудростью и огромным пластом старославянизмов, никогда не служили для него образцом. В 1739 г., находясь в Германии, он написал «Оду на взятие Хотина», которую спустя сто лет Белинский назвал «первым русским стихотворением, написанным правильным размером». И действительно, в русской поэзии до этого нельзя найти ни одного произведения, которое могло бы сравниться с первой одой Ломоносова по чистоте языка, по силе слога и блеску стиха. Хотя оду не напечатали, она все же сделалась широко известна и повергла в изумление всех, кто был причастен к литературе. Громкая поэтическая слава пришла к Ломоносову десятью годами позже. В 1748 г. Кирилл Разумовский поднес его поздравительную оду Елизавете I. Она тотчас пожаловала сочинителю две тысячи рублей. С тех пор ломоносовские оды стали неотъемлемой принадлежностью всех придворных торжеств. Написанные «высоким штилем» отличавшиеся необыкновенной приподнятостью и бурным, как кипящие морские валы, слогом, они возбуждали непритворный восторг в тогдашних слушателях. Литературная деятельность Ломоносова не ограничивалась сочинением! стихов. Еще в 1739 г. он отправил в Академию очень содержательный трактат по теории русского стихосложения Позже из-под его пера вышло несколько глубоких филологических сочинений. В 1748 г. он выпустил «Риторику» — первое в России печатное руководство по теории литературы и ораторскому искусству. (Эта книга быстро разошлась и в 1759 г. была напечатана вторым изданием.) В 1755 г. появилась «Российская грамматика», выдержавшая затем четырнадцать изданий и сохранившая практическое значение в течение ста последующих лет (До этого времени в России не было подлинной грамматики русского языка, и школьникам приходилось изучать грамматику церковнославянскую или латинскую.) Наряду с поэзией большим увлечением Ломоносова была мозаика. Занятие это вполне подходило к его характеру и вкусам, так как в нем химия переплеталась с изобразительным искусством, оптикой и техникой. Еще в 40е гг. Ломоносов с большим интересом изучал мозаичные работы, привезенные из Рима графом Михаилом Воронцовым. Его живо заинтересовала искусная работа итальянских мастеров, которые умели придавать цветному стеклу несколько тысяч различных оттенков и виртуозно копировали масляную живопись. Приготовление стеклянных сплавов (смальт) хранилось итальянцами в строгой тайне. Ломоносов загорелся желанием раскрыть их секрет Ради этого ему пришлось выполнить многие тысячи пробных плавок. В течение 3 двух лет он целые дни проводил в своей лаборатории, «оградясь философскою терпеливостью», и шаг за шагом шел к своей цели. В конце концов он открыл способ получать смальты любого цвета, глубоких и сочных тонов и разнообразнейших оттенков. После того как все трудности были преодолены, ему пришлось самому стать художником, так как мастеров-мозаичников в России не было. Здесь, как и во многом другом, Ломоносов проявил свое удивительное дарование. По немногим образцам он не только постиг мозаичную технику, но и осознал художественный смысл мозаики — ее суровую, выразительную красоту и эпическую монументальность. Летом 1752 г. он закончил первую художественную работу — мозаичный образ Богоматери, который поднес императрице Елизавете. Вслед за тем он взял себе двух учеников и вместе с ними составил мозаичный портрет Петра I.