100 великих россиян - Рыжов Константин Владиславович

Затем он спускался в кофейню, выпивал большую чашку кофе со сливками и отправлялся гулять по городу. Днем, когда наступала жара, он возвращался в свою комнату и читал, а вечером опять отправлялся гулять или шел в гости.

В эти годы идея «Мертвых душ» совершенно овладела им. Гоголь начал поэму еще в Петербурге, но писал без плана, для забавы. Теперь за границей он вдруг взглянул на нее другими глазами, взглянул как на свое главное произведение, которому суждено стать событием грандиозного значения. Он сообщал Жуковскому: «Все начатое переделал я вновь, обдумал более весь план…

Какой огромный, какой оригинальный сюжет! Вся Русь явится в нем!..» Замысел поэмы кристаллизовался вокруг темы «мертвенности жизни». Явление это глубоко волновало Гоголя, и он поражался тому, как равнодушно относились к нему другие. Для него самого ничего ужаснее в окружавшей его действительности просто не существовало. В бумагах Гоголя находим следы раздумий по поводу философского, космического смысла этой трагедии. В небольшой заметке «Размышление о некоторых героях первого тома «Мертвых душ» Гоголь описывает процесс превращения живой души в «мертвую»: «Постепенно человека охватывают «пошлые привычки света, условия, приличия», опутывают его, образуют твердую скорлупу вокруг его души. А как попробуешь добраться до души — ея уже и нет; остался окременевший кусок…» В другом, написанном для себя наброске, читаем: «Как пустота и… праздность жизни сменяется мутною, ничего не говорящею смертию. Как это страшное событие совершается бессмысленно. Не трогаются. Смерть поражает не трогающийся мир. Еще сильнее между тем должна представляться читателю мертвая бесчувственность жизни. Проходит страшная мгла жизни и еще глубокая сокрыта в том тайна. Не ужасное ли это явление? При бальном, при факелах, при сплетениях… никто не признает смерти…» Для того, чтобы показать, как страшно это «омертвение жизни и души», постигающее человека среди вихря жизни, были задуманы и написаны «Мертвые души». Гоголь хотел разбудить этой книгой Россию от мертвого сна.

Летом 1841 г. первый том поэмы был окончен. В октябре 1841 г. Гоголь привез рукопись в Москву. После трудных цензурных мытарств книга в мае 1842 г. вышла из печати. Едва дождавшись ее появления. Гоголь тотчас уехал из России. В письме Балабиной он признавался: «С того времени, как только вступила моя нога на родную землю, мне кажется, как будто я очутился на чужбине». «Меня томит и душит все, — и самый воздух», — писал он в другом месте. За приемом, оказанным его задушевному творению, Гоголь наблюдал издалека. «Вскоре после отъезда Гоголя, — вспоминал Аксаков, — «Мертвые души» быстро разлетелись по Москве и потом по всей России. Книга была раскуплена нарасхват. Впечатления были различны, но равно сильны…»

Сам автор, впрочем, опять остался недоволен сделанным. Следя за впечатлением от «Мертвых душ» в России, он вновь испытал чувство глубокого неудовлетворения. Ожидаемого облагораживающего эффекта на русскую жизнь поэма не произвела. С некоторым раздражением Гоголь обратился к работе над вторым томом. Отсылая экземпляр «Мертвых душ» Жуковскому, он писал: «Это первая часть… Я переделывал ее много с того времени, как читал вам первые главы, но все, однако же, не могу не видеть ее малозначительности в сравнении с другими, имеющими последовать ей частями. Она в отношении к ним все мне кажется похожею на приделанное губернским архитектором наскоро крыльцо к дворцу, который задуман строиться в колоссальных размерах…»

По этому полупризнанию можно судить о грандиозности всего замысла.

Поэма, по мысли Гоголя, должна была не только вскрыть недостатки и пороки людей, их заблуждения и всю недостойность их поведения, но и стать образцом, показать путь к их исправлению и нравственному возрождению. Во второй части, в отличие от первой (где главным была сатира), важное место должна была иметь проповедь очищения. Гоголь сам как-то говорил Жуковскому, что имеет для себя в качестве образца «Божественную комедию» Данте с ее трехчастным делением. «Мертвые души» соответствовали «Аду». Теперь он должен был создать героев «Чистилища», переходных, положительных, которые будут способствовать пробуждению русской жизни и просветлению людей. Задуманная книга должна была стать для русских читателей чем-то вроде религиозного откровения — не только герои романа, «мертвые души», должны были «ожить», но и сами читатели должны были, по мысли Гоголя, облагородиться и даже морально возродиться.