100 великих гениев - Баландин Рудольф Константинович

Его тяготило пребывание при дворе. «Здесь поутру мне тошно, а с вечеру голова болит! Перемена климата и жизни. Здешний язык и обращения мне незнакомы». Он не умел отдыхать, пребывая в безделье: «Животное, говорю я, нам подобное, – писал Суворов А.И. Бибикову, – привыкает к трудам, пусть даже с заботами сопряженными, и лишившись их, почитает себя бессмысленной тварью: продолжительный отдых усыпляет».

И еще отрывок из этого письма, помогающего понять убеждения и привычки Александра Васильевича: «Доброе имя есть принадлежность каждого честного человека; но я заключил доброе имя мое в славе моего отчества… Я забывал себя там, где надлежало мыслить о пользе общей. Жизнь моя была суровая школа, но нравы невинные и природное великодушие облегчали мои труды; чувства мои были свободны, а сам я тверд… Теперь я изнываю в праздности, привычной тем низким душам, кои живут для себя одних, ищут верховного блага в сладостной истоме и, переходя от утех к утехам, находят в конце горечь и скуку… Трудолюбивая душа должна всегда заниматься своим ремеслом: частое упражнение так же оживляет ее, как ежедневное движение укрепляет тело».

Иногда можно услышать, будто Суворов был кровавым карателем, подавившим польское восстание. Ничего подобного в действительности не было. Да, он громил польских конфедератов, но почти всегда имел меньшее количество русских воинов, пленных приказывал щадить, а мирное население не обижать. Не случайно варшавяне вручили ему золотую табакерку с лаврами из бриллиантов и надписью: «Варшава своему избавителю».

А вот, к примеру, как напутствовал Наполеон свои войска: «Москва и Петербург будут наградою ваших подвигов. В них вы найдете золото, серебро и другие драгоценные сокровища… Вы будете господствовать над русским народом, готовым раболепно исполнять все ваши повеления». Подобной низости Суворов себе не позволял. И ни разу в трудную минуту не бросал он, подобно Наполеону, свои войска. Напротив, даже в преклонные года совершил беспримерный переход со своей армией через Альпы, с честью выйдя из безнадежной, казалось бы, ситуации. В «Науке побеждать», наставлении солдатам, он напоминал: «Грех напрасно убить». И наказывал: «Обывателя не обижай, он нас поит и кормит; солдат не разбойник» (у прославленного Наполеона были, как видим, иные принципы).

Необыкновенная личность Суворова определенно проявилась в стиле. Он так излагал три воинских искусства. «Первое – глазомер: как в лагере стоять, как идти, где атаковать, гнать и быть. Второе – быстрота (Ура чудеса творят, братцы!). Третье – натиск… Субординация – послушание, экзерциция – обучение. Дисциплина, ордер воинский – порядок воинский, чистота, здоровье, опрятность, бодрость, смелость, храбрость, победа. Слава, слава, слава!»

Его чеканные фразы, острые мысли, верные суждения совершенно уникальны; это некое странное сочетание латинских афоризмов и русских народных пословиц: «Стреляй редко, да метко. Штыком коли крепко… Пуля дура, штык молодец… Береги пулю в дуле». «Тяжело в ученьи, легко в походе». «Неприятель сдался? – Пощади!»

Его здравый ум проявлялся и в умении вести сельское хозяйство. Он наставлял своих крепостных: «Лень рождается от изобилия… В привычку вошло пахать иные земли без навоза, от чего земля вырождается». Беспокоят его не только «производственные показатели». Он пишет управляющему: «У крестьянина Михайлы Иванова одна корова! Следовало бы старосту и весь мир оштрафовать… Купить Иванову другую корову из оброчных моих денег… Особенно почитать таких неимущих, у кого много малолетних детей. Того ради Михайле Иванову сверх коровы купить еще из моих денег шапку в рубль».

Между прочим, имея крепостной театр, он и тут не остается равнодушным: «Васька комиком хорош. Но трагиком будет лучше Никитка… Держаться надобно каданса в стихах, подобно инструментальному такту, – без чего ясности и сладости в речи не будет, ни восхищения… Сверх того французской грамматике заставь учиться исподволь Алексашку, парикмахера».

…В одном из английских журналов того времени был карикатурно изображен усатый великан с огромной саблей в руке; подписано, что это – Александр Суворов, имеющий рост 6 футов 4 дюйма (под два метра!). В одном они не погрешили против истины: был он действительно чудо-богатырем по силе духа и уму, оставался частицей русского народа, воплощая в себе лучшие его качества. И с непреклонным упорством шел по намеченному в детстве пути.