Лабиринты безумия - Бунич Игорь

Но Сталин был не просто раздражен – он был потрясен. И дело было не в том, что на полях сражений Финской войны Советский Союз ярко продемонстрировал полную бездарность военного руководства, полную беспомощность армии в решении элементарных оперативно-тактических задач. Дело было даже и не в кошмарных потерях и не в том, что СССР потерял остатки своего международного престижа, а в том, что Сталин с ужасом осознал – с такой армией осуществить операцию «Гроза» невозможно. Не до жиру – быть бы живу! ^[15]

Лейб-медики вождя констатировали у вождя предынфарктное состояние. Они просили, чтобы вождь прекратил свое неумеренное курение и отдохнул хотя бы недели две. Сталин мрачно отмахнулся. Нет-нет! Не сейчас. Необходимо полностью реформировать армию.

Он гонит с поста наркома обороны своего любимца Ворошилова и назначает на его место Тимошенко. Сталину понравилось, как Тимошенко рвал линию Маннергейма, заваливая ее трупами. Решительный человек. С таким можно работать! Вместо ожидаемого расстрела Тимошенко получает звание маршала и Героя Советского Союза.

Глава 4. Аппетиты растут во время еды

Тимошенко вызван на срочное заседание Политбюро, где Сталин и объявил ему о новом назначении. По мнению вождя, у его друга Ворошилова не хватало твердости, избыток которой он заметил у Тимошенко.

Мельком взглянув на сводку потерь, Сталин не нашел их чрезмерными. Неправильный подбор кадров и плохая дисциплина – вот что, по мнению Сталина, явилось причиной неудач в войне. Тимошенко следовало срочно обратить внимание именно на эти два вопроса. Но, в конце концов, резюмировал вождь, мы добились своей цели, ибо обеспечили безопасность наших северных границ и в первую очередь Ленинграда ^[16].

Столь вдохновляющие результаты войны были скрыты не только от общественности, но и от армии. Газеты фактически не освещали ход боевых действий, концентрируя свое внимание на героических эпизодах – истинный и выдуманных – связанных с отдельными солдатами или летчиками. Печатались порой, занимая всю газету, списки награжденных. Затем последовали короткие репортажи о «победе» на линии Маннергейма, а затем неожиданное сообщение о заключении мира. Произошел и обмен военнопленными. 986 финских пленных были переданы на родину через КПП севернее Выборга. Советских пленных – изможденных обмороженных инвалидов – везли домой на санитарных поездах, к которым никого не подпускали. Часть из них была выгружена на Финляндском вокзале в Ленинграде и глубокой ночью они промаршировали на Московский вокзал, откуда эшелоны-товарняки отправили их навсегда в безвозвратные лабиринты ГУЛАГа. Домой не вернулся никто. В течение 1940 года их семьи также были высланы из крупных городов ^[17].

Однако не это беспокоило товарища Сталина. Его злопамятное сердце жгло оскорбление, нанесенное англичанами, и, поглаживая усы, вождь готовил коварному Альбиону жестокую месть, естественно, руками романтика-Гитлера. 30 марта Молотов, выступая на Верховном Совете обрушивается на англо-французов с гораздо большим пылом, чем раньше.

У него есть все причины для ярости. Прогитлеровская политика СССР привела к тому, что лопнуло терпение даже у благодушных французов. Французские коммунисты, ретиво выполнявшие приказы из Москвы – поддерживать «правое дело Гитлера», уже начали в открытую разлагать армию и рабочих. Их деятельностью дирижировало советское посольство в Париже, также нисколько не стесняясь своего дипломатического статуса. В условиях военного времени правительство Франции вынуждено было принять решительные меры, дабы предотвратить полное разложение фронта и тыла. Деятельность коммунистической партии в стране была запрещена, ряд коммунистов арестованы. Полиция провела обыски в торговом представительстве СССР и в ряде других помещений, принадлежавших различным советским организациям. В результате «загорелась шапка» на самом советском после Якове Сурице, которого прошлось срочно отозвать.

Не лучше обстояло дело и в Лондоне, где от Ивана Майского, по его собственным словам, шарахались, «как от зачумленного». Майский уже несколько раз предупреждал Москву, что англичане ждут от него любого неосторожного слова, чтобы выслать из страны без всяких церемоний.

Прекрасно зная, что только неизбежная перспектива войны с Англией заставила Сталина заключить мир с Финляндией, Молотов, упоенный собственной ложью, вдохновенно вещает депутатам, каким ударом для Чемберлена было заключение Советским Союзом мира с Финляндией. Видимо, англичане надеялись, что финны оккупируют СССР по меньшей мере до Урала. Но не вышло, господа! При одном слове «Англия» или «англичане» Молотов, что для него совсем нехарактерно, срывается на угрозы, вынимает аккуратно сложенный платок, вытирает уголки губ. Пьет воду. Он-то знает, какой кус добычи англичане вытащили прямо из пасти Советского Союза. Но великий Сталин – не из тех людей, которых можно унижать безнаказанно.