Двести лет вместе. Часть вторая - Солженицын Александр Исаевич

В том же Ростове и на той же белой заре, когда робкое белое движение ещё меркло в темноте и виделось почти безнадёжным, – знаю я сам случай, как знакомый наш А. И. Архангородский, пожилой еврей, инженер и организатор промышленности, искренно считавший себя русским патриотом, – в февральскую ночь ухода молодёжи в «Ледяной поход» буквально гнал своего упирающегося сына-студента идти с добровольцами (дочь, однако, не пустила брата). – По Еврейской энциклопедии: «Евреи Ростова вступали в казачьи партизанские отряды, в студенческий батальон Добровольческой армии Л. Корнилова»^[406].

В 1975 году в Париже последний командир Корниловского полка полковник М. Н. Левитов говорил мне, что немало евреев-прапорщиков производства керенского времени были в «корниловские дни» августа 1917 верны корниловцам. И в Белой армии выделял георгиевского кавалера Кацмана из 1-й Кутеповской дивизии.

Но известно, что многие белые отталкивали сочувственных или нейтральных евреев: из-за множественного участия других евреев на красной стороне у белых к евреям росло в лучшем случае недоверие, а то распалялась злость. В современном научном исследовании читаем: «В первый год существования белого движения в нём практически не было антисемитизма (во всяком случае, массовых его проявлений), и евреи даже служили в рядах Добровольческой армии. Но в 1919 году… положение резко изменилось. Во-первых, после победы Антанты над Германией массовая убеждённость белогвардейцев в поддержке немцами большевиков сменилась мифом о евреях как главной опоре большевизма. Во-вторых, заняв Украину, белые оказались под влиянием местного оголтелого антисемитизма, что и способствовало их вовлечению в антиеврейские эксцессы»^[407].

Белая армия «была загипнотизирована Троцким и Нахамкисом, что привело её к отождествлению всего большевизма с еврейством, следствием чего были погромы»^[408]. В белых представлениях сложилось, что Россия, которую они шли освободить, – захвачена еврейскими комиссарами. А при бесконтрольности той еле созданной, кое-как скреплённой армии, плохом управлении на раскидистых пространствах, при разгуле самовольства вообще повсюду в той войне, – от такого представления недалеко было и до вспышек стихийных – увы, белых – погромов. «А. И. Деникин… как и ряд других руководителей Южной армии (В. З. Май-Маевский), стоял на кадетско-эсеровских позициях и стремился пресечь бесчинства своего воинства. Однако эти попытки были малоэффективны»^[409].

Естественно, что многими евреями двигало самосохранение. И вопреки первоначальным надеждам на гуманность Добровольческой армии – после погромов также и от деникинцев уже почти сплошь у всех евреев обрывалось всякое намерение присоединяться бы к белым.

Вот – живой пример, от Д. Пасманика. «Отбит Александровск у большевиков. Пришли добровольцы. Всеобщая, неподдельная радость всего населения… В первую же ночь половина города разграблена. Сразу город заполнился воплями и стонами терзаемых евреев… Насиловали жён… избивали и убивали мужчин, из еврейских квартир выносили решительно всё имущество. Погром продолжается три дня и три ночи. Комендант города, хорунжий Слива, казак, на жалобы Общественного Управления заявляет: «у нас всегда так: город взяли, и на три дня он принадлежит нам»^[410]. Эти грабёж и избиения, чинимые солдатами Добровольческой армии, одними комиссарами-евреями не объяснишь.

Один из высших белых генералов, А. фон Лампе, настаивает, что слухи о «белых» еврейских погромах «тенденциозно преувеличены»; что в армии, лишённой интендантства и регулярного снабжения из тыла, это были неизбежные «реквизиции»-грабежи, – не избирательно евреев, но жителей занимаемого города, а среди них евреев часто «численно было больше и они были богаче» и потому «страдали больше». «Я совершенно определённо утверждаю», – пишет фон Лампе, – «что в районах действия белых армий еврейских погромов, т е. организованного уничтожения и ограбления евреев… не было… Были грабежи и даже убийства… которые потом были специальной прессой раздуты в еврейские погромы… За это были расформированы 2-я кубанская пластунская бригада и Осетинский конный полк». Однако «страдало как еврейское, так и христианское население захваченного беспорядками района»^[411]. Были ещё и расстрелы (по указанию местных жителей) не успевших убежать комиссаров или чекистов, среди которых было немало евреев.