Где зимует кузькина мать, или как достать халявный миллион решений - Норбеков Мирзакарим Санакулович

Бедняга! Как он ошибся! Он не мог предположить, что попадет в страшный мир спящих!

Если б я заметил его раньше, то обязательно уберег бы от разочарований. Ведь я-то знал, куда возвращаюсь!

В его огромных глазах-росинках отразился амфитеатр мусорных куч, залитая лунным светом сцена, где уже прогремел торжественный гимн желудку и страстям. Исполнители — хор пикникующих тусовщиков.

И вот уже ласковый теплый ветерок с легким шелестом треплет обрывки памяти об этом славном событии, разметая мусор воспоминаний.

Две капельки-слезинки скатились по тонкому стеблю и безнадежно растворились в пыльной складке одежды.

С тоской в душе прихватываю вещмешок с дежурными анекдотами и шутками, откровенными хамствами, грубостями и омерзительными оскорблениями, с поучительным тоном в голосе, искусственной чванливостью и красками для грима.

Я же должен знать язык, который будет понятен там, куда я иду, манеры и обычаи, которые там приняты! Иначе они меня в лучшем случае не заметят, а в худшем — разорвут на части, как непохожего на них!

Огромным усилием воли впихиваю себя в малюсенький мегаполис — «цирк-шапито». Который раз захожу в это шумное безумное место, чтобы рассказать о вечных путешествиях и приключениях. Но вот услышат ли?

Из моих печалей придумываю клоунские дурачества, чтоб угодить тем, чья жизнь от рождения до смерти надежно замурована в тесном склепе настоящего.

Ради чего я пришел в этот цирк, где все билеты раскуплены выдающимися шутами и клоунами своей жизни?

Знаю! Ради тех редких зрителей, которые не хотят больше оставаться только зеваками, ради тех, кто в самой глубине души смутно подозревает об истинной жизни.

Может быть, это вы?..

Захожу в гримерную цирка, имя которому «мир обычных людей». Здесь пахнет опилками спиленных райских деревьев, мочой очеловеченных до полной цивилизованности львов, медведей и тигров.

Они выдрессированы для развлечения ленивой публики и уже потеряны для бескрайних лесов и саванн.

Как обмолвиться этой публике о настоящей жизни? Как разбудить ее? Как рассказать о бодрствовании?! Рассказать так, чтоб хотя бы дослушали, прежде чем растерзать!

Проорать шепотом так, чтоб не потревожить океан спящих, но помочь пробудиться тому, кто находится в дремотном состоянии.

Как поддержать того, кто уже пару раз приоткрыл глаза, но, напуганный увиденным, тотчас зажмурился и теперь изо всех сил пытается уснуть снова.

Это к нему на помощь приходит «акушер». Это он — мой будущий собеседник. И чтобы ему было легче проснуться и встать на свой Путь, поболтаем для начала о том о сем. А дорогу в дом своей Возлюбленной он найдет сам.

И тогда цель книги будет достигнута.

Но нельзя забывать об остальных, превративших свою жизнь в страшный эксперимент, сами не зная в какой!

Вот потому сажусь теперь перед зеркалом И рисую улыбку идиота во все лицо. Пусть узнают себя.

Нарисую, для большей выразительности, слепые выпученные глаза в очках, такие же умные, как у них. Потренируюсь вычурно выкрикивать их фальшивые истины, еще демонстративнее, чем кричат они друг другу с трибун. Тогда свою точную копию они примут за шедевр клоунады.

Ох, как они будут материться в мой адрес, хохотать над моей глупостью, неуклюжестью, даже не догадываясь, что смеются над собой!

Последние приготовления перед выходом. Пришла пора отодвинуть в сторону те прекрасные и глубокие переживания души, которые я никому не в состоянии передать.

Ах, как бы мне хотелось хоть один раз взять вас с собой в путешествие! Но увы…

Придется мне перевоплотиться.

Где мой шутовской колпак ученого? Где мои медальчики-бубенчики, звездочки-на-погончики? Посчитаем, всели на месте: доктор педагогики, доктор психологии, доктор медицины, академик там, академик тут, профессор здесь, чего-то там президент…

А теперь разогреем голосовые связки: до-о-о, ре-е-е, ми-и-и-и, фа-а-а… о со-оле… о с-о-о-оле мио… ку-ка-ре-ку-у-у-у, кудах-тах-тах! У, ё-моё! Не получилось!

Попытка номер два… Уже лучше.

Попробуем снова… Кхе-кхе… Уже умнее.

Йехх! Еще раз… Совсем научно получается!

— Здравствуйте, почтеннейшая дырка от публики!

— Уважаемые умники и умницы!

— Дамы-господа и прочая, прочая, прочая…

Сейчас, сейчас скажу… сейчас скажу… что-то умное, ну, очень умное: «Мать кузькину за йогу!..». Вот!

Всё! Клоун готов! Пора на манеж! Нас ждут великие гнилые помидоры!

— А вот и я!

От автора, или двадцать четыре параметра вашей временной беременной гениальности

Ну что, родные?

Во-первых, писать книги не только не люблю, но прямо-таки ненавижу. Но вынужден.

Во-вторых, писать приходится в основном ради учеников, чтоб сэкономить голосовые связки. Так что это — трудовая повинность.

В-третьих, если писать абсолютно искренне, придется все и всех назвать своими именами! А к этому ни я, ни вы пока не готовы. Это способны понять только мои ученики.

Вот это меня удерживало. Но, в конце концов, после целого года мучений, после всех маниакальных домогательств учеников и друзей я согласился. Особенно помогли ласковые поглаживания их «пистолетных дул», от которых на моем виске уже образовалась мозоль.

Понял, что они не слышат моих протестующих воплей:

— Ко всем моим профессиям еще и книги писать?! Вы что, из меня писателя вделал» хотите?! Делать мне, что ль, нечего?!

А потом решил:

— Да наплевать! Будь, что будет! Напишу, как получится!

Как же я волновался, выпуская книгу «Опыт дурака…» такой, какая она есть! Думал: «Поймут или не поймут?..».

Ко всем моим догадкам и внутренним убеждениям эта книга добавила огромный восклицательный знак! Жизнь доказала верность моей теоретической практики и практической теории на 100 %.

Вот сейчас хожу, диктую и вижу: на шкафу стоят всякие статуэтки — награды за мою книгу, которая побила все рекорды по тиражам.

Обычно книга держится на первых местах рейтинга неделю, максимум две. «Опыт дурака…» остается бестселлером с момента выхода.

Почему «Опыт дурака…» держится три года? Почему ее тираж на сегодняшний день превысил пять миллионов и продолжает безостановочно расти? Как я это сделал?

Просто «Опыт дурака…» пропустил всего по трем параметрам техники ускоренного обучения.

В издательстве редакторы с высшим литературным образованием высокомерно, уничтожающими взглядами смотрели на меня. Одни кричали:

— Что вы вытворяете? Так не пишут! Это не по правилам!

Нас же сотрут в порошок!

Другие смотрели с сожалением и грустью, как на самого безнадежно глупого ученого. Так было с первой моей книгой: редакторы убрали самые главные, ключевые моменты.

Но теперь я сказал им:

— Или печатайте, как есть, или… На хрен нужен красивый набор ваших мертвых облитературенных слов?!

Признаюсь, слово «на хрен» тогда не говорил, сейчас добавил. И пришел к этому после того, как один таксист, применяя всего три слова, мгновенно объяснил мне, как ремонтировать карбюратор.

Объясню: одно из этих слов означало мужской половой орган в разных состояниях, другое — женский орган, третье — их совместный бизнес.

Потом он плавно перешел на политику и, меняя только порядок слов, описал мне многовековую историю России. Обрисовал портреты и деятельность многих политиков так, что я сразу узнал, о ком идет речь.

Я сделал вид, что первый раз в столице, и попросил показать город. За час он познакомил меня с центром и главными архитектурными достопримечательностями столицы.

Не применяя других слов, он рассказал, кто в каком доме живет и чем занимается. Вот такой урок русского языка преподал мне простой таксист.

Тогда возникло горькое чувство: столько ученых работают над техникой ускоренного обучения, а вот рядом — непризнанный академик за баранкой зарабатывает на жизнь!

Значит, одна из. малюсеньких сторон техники ускоренного обучения — применение в особо ответственные моменты шокирующих, иногда оскорбительных слов в ваш адрес.

Если вы захотите последовать этому примеру, то окажетесь по уши в своих… мыслях и мечтах! Потому что нужно знать, «что и в какое место вставлять, а ваши оскорбления читателей — это далеко не техника ускоренного обучения.

Теперь каждую страницу новой книги буду пропускать уже не потрем, а по двадцати четырем параметрам техники ускоренного обучения,

И очень прошу вас не обижаться на меня. Или обижаться только на мгновение — и сразу прощать!

Я ненавижу грубое слова и в жизни стараюсь их не употреблять. Если что-нибудь такое и скажу; то потом целый год ищу самую сильно дезинфицирующую зубную пасту, чтобы рот почистить.