Двадцать лет спустя (часть вторая) - Дюма Александр

— Если он действительно так забавен, — сказал Арамис, — может быть, стоит поискать его.

— В таком случае спешите, потому что совещание должно скоро кончиться.

— А если оно ничем не кончится, — сказал Атос, — вы попытаетесь овладеть Шарантоном?

— Мне дан такой приказ. Я командую атакующим отрядом и сделаю все от меня зависящее, чтобы достигнуть успеха.

— Но так как вы командуете кавалерией… — сказал Атос.

— Простите, я командую всем войском.

— Тем лучше… Тогда вы должны знать всех ваших офицеров. Я хочу сказать, конечно, выдающихся.

— Да, приблизительно.

— Так будьте добры сказать мне, нет ли среди ваших офицеров господина д’Артаньяна, лейтенанта мушкетеров?

— Нет, его нет у нас; он уже более шести месяцев тому назад покинул Париж, и говорят, его послали с особой миссией в Англию.

— Я это знаю. Но я думал, что он возвратился.

— Нет, насколько мне известно, никто его не встречал. Я могу ответить вам с полной уверенностью, тем более что мушкетеры принадлежат к нашей партии. Сейчас господин Камбон временно заменяет господина д’Артаньяна.

Друзья переглянулись.

— Вы видите, — сказал Атос.

— Это странно, — проговорил Арамис.

— Без сомнения, с ними дорогой случилась какая-нибудь беда.

— Сегодня восьмое, вечером истекает последний срок. Если сегодня вечером мы не получим от них вестей, завтра мы двинемся в путь.

Атос утвердительно кивнул головой; потом, обернувшись к Шатильону, спросил его, немного стесняясь выказывать свои отеческие чувства перед насмешливым Арамисом:

— Скажите, господин герцог, имеет ли честь быть вам известным господин де Бражелон, молодой человек лет пятнадцати, состоящий при его высочестве?

— Да, конечно, — ответил Шатильон. — Он сегодня приехал к нам вместе с принцем. Это прекрасный молодой человек. Он из ваших друзей, граф?

— Да, — ответил с волнением Атос. — И настолько, что я очень желал бы видеть его. Возможно ли это?

— Вполне возможно. Будьте добры последовать за мной, и я провожу вас в главную квартиру.

— Что это? — сказал Арамис, оборачиваясь. — Позади нас слышен какой-то шум?

— Действительно, на нас скачет отряд кавалеристов, — сказал Шатильон.

— Я узнаю господина коадъютора по фрондерской шляпе.

— А я узнаю Бофора по белым перьям.

— Они несутся карьером. С ними принц Конде.

— Вот он отделился от них!

— Бьют сбор! — воскликнул Шатильон. — Слышите? Надо узнать, в чем дело.

Действительно, видно было, как солдаты бросились к оружию, а спешившиеся кавалеристы снова вскочили на коней. Горнисты играли, барабанщики били тревогу. Г-н Бофор обнажил шпагу.

Принц, со своей стороны, дал сигнал к сбору, и все офицеры королевской армии, смешавшиеся на время с парижанами, бросились к нему.

— Господа, — сказал Шатильон, — перемирие кончилось. Очевидно, предстоит сражение. Поворачивайте в Шарантон, потому что я тотчас начну атаку. Принц уже подает мне сигнал.

Действительно, раздался троекратный звук сигнального рожка принца.

— До свидания, шевалье! — воскликнул Шатильон и тотчас же поскакал к своему отряду.

Атос и Арамис повернули своих лошадей и поехали приветствовать коадъютора и г-на Бофора; что же касается герцога Бульонского, то у него перед самым концом совещания сделался такой ужасный припадок подагры, что его пришлось отправить в Париж на носилках. Вместо него герцог д’Эльбеф, окруженный своими четырьмя сыновьями, объезжал ряды парижской армии. Тем временем между Шарантоном и королевской армией образовалось большое свободное пространство, как бы предназначенное стать местом упокоения для мертвых.

— Этот Мазарини действительно позор Франции, — сказал коадъютор, стягивая свой кожаный пояс, на котором, как у воинственных прелатов средневековья, висела его сабля поверх архиепископской рясы. — Он хочет управлять Францией, как своим поместьем. Только избавившись от него, Франция станет счастливой и спокойной.

— Кажется, они не сговорились насчет цвета шляпы^[*], — сказал Арамис.

В эту минуту Бофор высоко поднял шпагу.

— Господа, — сказал он, — наша дипломатия не привела ни к чему. Мы хотели избавиться от этого негодяя Мазарини, но влюбленная королева хочет непременно сохранить его своим министром; поэтому нам только и остается, что основательно поколотить его.