Меч Вайу - Гладкий Виталий Дмитриевич

Теперь Марсагет ждал предсказания с душевным трепетом. Повинуясь знаку вождя, энареи приступили к гаданию. Бормоча молитвы и заклинания, они вынули из сумки липовое мочало, бережно разгладили, а затем разрезали на три части по длине. Намотав отрезанные куски вокруг пальцев, энареи, образовав тесный круг, принялись топтаться в медленном танце, изредка нелепо подпрыгивая и притопывая…

Наконец страший из них, толстый и рыхлый, быстро распустил свой кусок мочала, а за ним это проделали и остальные двое. Внимательно вглядываясь в образовавшиеся завитки и петли, энареи приблизились к Марсагету.

– Великий вождь… – толстый энарей начал было и умолк – озабоченное выражение на его лице уступило место страху; он еще и еще раз осматривал мочало, благоговейно прикасаясь к нему кончиками пухлых пальцев.

– Ну что там, говори?! – не выдержал Марсагет затянувшегося молчания, гневно хмуря брови.

– Великий вождь, – тостяк оправился от временного замешательства и поторопился спрятать под нарисованными сажей веками круглые хитрые глазки, чтобы не встречаться со взглядом.

Марсагета, – большие беды предвидятся для тебя в будущем… – он снова умолк, как бы прислушиваясь к чему-то внутри себя. – Большие…

– Да говори ты, не тяни! Что за беды? Откуда их ждать?

– Беды и болезнь, – энарей тяжело вздохнул, встряхнул мочало. – Боги на тебя гневаются, великий вождь…

– По какой причине?

– Про то мне не ведомо. Могу только сказать, что змею ты пригрел у себя на сердце, и она тебя ужалит, если не умилостивишь богов, не принесешь им искупительной жертвы и дары.

– Змею? – Марсагет побледнел, почему-то вспомнив старого вещуна-врачевателя и видения у ложа больной Опии.

Средце сжалось в предчувствии дурного; Марсагет почувствовал, как пересохло во рту, и вдруг ощутил тот резкий, неприятный запах, который долго не мог выветриться из опочивальни жены после ухода отшельника. С трудом заставив себя оставаться спокойным и уравновешенным, вождь спросил:

– Это все?

– Да, великий вождь, – с поклоном ответил энарей; его помощники тоже склонились, шепча молитвы.

Марсагет хотел было спросить, не указывает ли священное мочало на человека, способного принести ему зло, но не решился; боялся, что энарей произнесет любимое имя – Опия в последние дни вела себя так странно…

После ухода предсказателей Марсагет надолго закрылся в своем домике, приказав телохранителям не пускать к нему никого. Лежал на постели опустошеный, разбитый, безвольный.

Перед глазами вождя мелькали видения, одно страшнее другого: какие-то пьяные оргии, пламя пожаров, женщины в белых одеждах, забрызганных кровью, и хищное воронье с железными клювами. Но вот все рассеялось, и перед взором Марсагета вдруг появилась окровавленная голова брата; незрячие глаза ожили, приоткрылись, сверкнули злым торжеством; сквозь заросли бороды забелели огромные зубы, и дикий хохот раздался в ушах Марсагета. Как ошпаренный вскочил он с постели и заметался по комнате, сжав руками голову, пытаясь заглушить этот громкогласный смех.

– Ай-яй! А-а-а… – стонал вождь, шатаясь, как пьяный.

Взгляд его упал на боевую секиру у изголовья постели; словно коршун на добычу, бросился вождь к секире и в неистовстве обрушил ее на свое ложе, на стены, на посуду. Рубил, пока не упал без чувств на пол, не забился в плаче; только слезы так и не пролились из его обезумевших глаз…

Желтоглазый старец, глава старейшин племени Марсагета, в это время торопился к хижине толстого энарея.

Тот встретил его многозначительной ухмылкой и поклонами.

– Ну что? – нетерпеливо спросил глава старейшин, едва переступив порог.

– Все, как ты просил, о мудрый…

– Ой ли? – пронзительно взглянул на него старец.

– Клянусь! А Марсагет-то, хи-хи-хи… – захихикал энарей.

– Помолчи! – глава старейшин прошелся по хижине, о чем-то думая.

– Что теперь прикажешь, о несравненный?

– Молчать. Это тебе за труды и за то, чтобы язык твой случайно не стал короче… – старец небрежно швырнул к ногам энарея увесистый мешочек; зазвенело золото.

– Понял, понял… – быстро схватил его энарей. – Премного благодарен, о мудрый.

– Смотри, – костлявая рука старца клещами впилась в жирное плечо энарея. – Если где сболтнешь, даже своим собратьям, – берегись. Чтобы не пришлось раньше времени отправиться к.