Асканио - Дюма Александр

— От имени короля, — отвечал Асканио.

— От имени короля?! — возопил садовник. — Господи Иисусе! Уж не собирается ли король отнять у нас замок?

— Вполне вероятно, — ответил Асканио.

— Но что это значит?

— Сами понимаете, приятель, — произнес Асканио с важностью, которой сам остался доволен, — мне незачем перед вами отчитываться!

— Что ж, верно. С кем вам угодно говорить?

— Скажите, господин прево дома? — спросил Асканио, превосходно зная, что его нет в замке.

— Нет, сударь, он в Шатле.

— А кто заменяет господина, когда его нет дома?

— Дочь его милости, мадемуазель Коломба.

Асканио почувствовал, что краснеет до ушей.

— Да еще, — продолжал садовник, — госпожа Перрина. С кем вам угодно говорить — с госпожой Перриной или с мадемуазель Коломбой, сударь?

Этот простой вопрос поднял целую бурю чувств в душе Асканио. Юноша открыл рот, собираясь сказать, что хочет видеть мадемуазель Коломбу, однако дерзкие слова так и не слетели с его языка, и он попросил провести его к госпоже Перрине.

Садовник, не подозревавший, что этот, по его мнению, естественный вопрос мог вызвать такое смятение, кивнул головой в знак повиновения и зашагал по двору к Малому Нельскому замку. Асканио пошел вслед за ним.

Они пересекли второй двор, затем вошли во вторую дверь, миновали цветник, поднялись по ступенькам на крыльцо, добрались до конца длинной галереи.

И тут садовник открыл дверь и доложил:

— Госпожа Перрина, пришел молодой человек и от имени короля требует, чтобы ему показали замок.

И он посторонился, уступая место Асканио, остановившемуся на пороге.

Асканио прислонился к стене, в глазах у него потемнело: случилось то, чего он не предвидел. В комнате вместе с дуэньей была Коломба, и он очутился лицом к лицу с ними.

Госпожа Перрина сидела за прялкой и пряла. Коломба сидела за пяльцами и вышивала.

Обе подняли голову одновременно и посмотрели на дверь. Коломба сразу же узнала Асканио. Девушка ждала его, хотя рассудок и говорил ей, что прийти он не может. А юноша, встретившись с ней глазами, решил, что сейчас умрет, хотя взгляд девушки и выражал бесконечную нежность.

Дело в том, что, думая о встрече с Коломбой, Асканио предвидел множество затруднений, рисовал в воображении множество препятствий; препятствия должны были воодушевить, трудности — укрепить. И вот все сложилось так просто, так хорошо. Юноша встретился с Коломбой неожиданно, и все великолепные речи, уготованные заранее, пылкие, образные речи, которые должны были тронуть и поразить девушку, исчезли из его памяти — не осталось ни фразы, ни слова, ни слога.

Коломба тоже замерла, сидела не шелохнувшись, не проронив ни словечка. Чистые и юные существа, словно заранее соединенные в небесах, уже чувствовали, что принадлежат друг другу, и, устрашенные первой встречей, трепетали, полные смущения, и не могли вымолвить ни слова.

Госпожа Перрина встала со стула; отложив веретено, она оперлась о колесо прялки и первая нарушила молчание.

— Этот простофиля Рембо мелет вздор! — произнесла достойная дуэнья. — Вы слышали, Коломба?

Коломба не ответила.

И дуэнья продолжала, подойдя к Асканио:

— Кто вам здесь нужен, сударь?.. Ах, да простит мне господь бог! — воскликнула она, вдруг узнав юношу. — Да ведь это тот самый любезный молодой человек, который вот уже три воскресенья так учтиво предлагает мне святую воду у дверей церкви. Что вам угодно, дружок?

— Мне нужно поговорить с вами, — пробормотал Асканио.

— Наедине? — жеманясь, спросила госпожа Перрина.

— Наедине…

И, говоря это, Асканио понимал, что совершает непростительную глупость.

— В таком случае, пожалуйте сюда, молодой человек, пожалуйте сюда, — проговорила госпожа Перрина, открывая боковую дверь и знаком приглашая Асканио следовать за ней.

И Асканио последовал за ней, но, уходя, он бросил на Коломбу один из тех долгих взглядов, в которые каждый влюбленный умеет вкладывать так много, — они непонятны для непосвященных, зато полны глубокого значения для тех, к кому обращены. И Коломба, разумеется, поняла смысл этих речей, ибо, когда ее глаза невольно встретились с глазами молодого человека, она вдруг вспыхнула и, почувствовав это, потупилась, будто разглядывая вышивание, и принялась немилосердно калечить ни в чем не повинный цветок. Асканио, увидев, что личико Коломбы вспыхнуло, тотчас же остановился и устремился было к ней, но в эту минуту госпожа Перрина, обернувшись, окликнула молодого человека, и ему пришлось пойти вслед за ней. Не успел он перешагнуть порог, как Коломба бросила иголку, уронила руки на подлокотники кресла, откинула голову и глубоко вздохнула, причем во вздохе ее — такова необъяснимая тайна сердца — воедино слилось все: и сожаление, что Асканио уходит, и чувство облегчения оттого, что его уже нет.