Преступления страсти. Алчность - Арсеньева Елена

Матильда зарыдала и принялась упрекать его в грубости, называть неотесанным дикарем и употреблять другие словечки, которые снова и снова подсказывала ей с того света Летиция, а Анатолий просто ушел и перестал посещать ее опочивальню. Женщину для утех всегда можно найти. У него вновь появились любовницы, а содержание жены (и тем паче — ее отца) было изрядно урезано. И что же случилось тогда? Матильда сама пришла к нему в спальню с проявлениями самой обворожительной нежности, против которой просто невозможно устоять. Ну, Анатолий, ясное дело, не устоял, и на какие-то мгновения он даже поверил, что вернулись чувства, когда-то соединявшие его с Матильдой. Увы, ею двигала не любовь… вернее, любовь, но не к мужу, а к его деньгам, и это Демидов понял весьма скоро.

Понял — и больше никогда не забывал.

— Все на свете можно купить, тем более — женщину, — брякнул он как-то раз спьяну.

Фраза была произнесена в обществе, очень много народу ее услыхало. Как назло, в то мгновение в шумной зале воцарилась тишина. Взоры всех присутствующих устремились к Матильде. Большинство смотрели сочувственно, и она не смогла сдержать слез, которые навернулись на глаза. Да, она несчастная жертва своего безумного мужа, да…

«Он мне заплатит! — подумала Матильда с ненавистью. — Он мне за это заплатит!»

Она пригрозила мужу, что напишет царю и попросит его о разводе. Она даже написала письмо и отправила его!

Демидов испугался… Опала была еще недалеко от него, он страшился проявления государева гнева, как огня! Анатолий пообещал жене, что уплатит все долги Жерома, а для нее купит коллекцию бразильских алмазов, которая появилась на торгах, и закажет баснословное колье-склаваж.

Матильда поразмыслила и сочла, что это приемлемая цена за ее миролюбие. Вслед первому курьеру помчался второй, с новым письмом, в котором Матильда просила прощения у государя, что попусту его обеспокоила. Их-де супружеские недоразумения вполне улажены, далее они будут продолжать жизнь в мире и согласии.

«Как вам будет угодно, — вскоре получила она галантный ответ из России. — Во всяком случае, можете не сомневаться, что Николай, ваш кузен, всегда готов прийти к вам на помощь, как рыцарь — на помощь прекрасной даме!»

Прошло некоторое время, и дела потребовали присутствия Демидова в России. В Санкт-Петербурге он вел себя тише воды, ниже травы, и Матильда воспряла духом… настолько, что однажды показала мужу письмо из Парижа — от своего неисправимого отца. Жером в отчаянии сообщал, что новый карточный долг ему предстоит уплатить немедленно, иначе ему останется только покончить с собой или бежать из страны… Далее была указана сумма долга. Увидев ее, даже Матильда, которая в принципе не сомневалась, что им с отцом все дозволено, подумала: папенька на сей раз хватил через край, и Анатолию это, пожалуй, не понравится.

У нее как раз были деньги — муж буквально вчера выдал ей содержание на месяц. Если Матильда отправит их отцу, она целый месяц уже ничего не получит от Анатолия. А нынче вечером бал во дворце, где она должна появиться в знаменитом склаваже, только что доставленном ювелиром… Украшение, конечно, прекрасно, но и наличные ей нужны. К тому же то, что у нее есть, — всего лишь часть необходимой отцу суммы. Так, безделица. Она не решит отцовских проблем.

Ну что же, значит, придется показать Анатолию письмо Жерома. Конечно, он будет разгневан, естественно, поднимет страшный крик и начнет махать кулаками, но, была убеждена Матильда, деньги даст, а жену и пальцем тронуть не посмеет. Ведь нынче бал, они оба должны предстать перед императором. Анатолий боится его, боится…

Она злорадно усмехнулась — так, наверное, усмехается укротительница, которая посадила на поводок свирепого льва. Но ведь даже самый прочный поводок может оборваться!

Матильда забыла об этом, когда пошла к Анатолию, держа в руке письмо отца и позабыв стереть с лица ту легкомысленную и высокомерную улыбку, с которой она в последнее время общалась с этим дикарем, своим мужем…

Ее появления на балу ждали в бразильских алмазах. И вот они на балу появились…

— Мне нужно поговорить с вами, сударь, — холодно произнес император. — А вы, мадам, проследуйте к государыне. Там о вас позаботятся.

Матильда вышла, опираясь на руку фрейлины Тютчевой, которую послала к ней царица. Ее окружили заботой, ее утешали, но все ласки, которые ей расточали, казались ей притворными, прежде всего потому, что таковыми они и были.

Искренними прозвучали лишь слова фрейлины Тютчевой, сухо она проговорила:

— Не понимаю, зачем вы терпите?! Как можно такое терпеть? — проговорила она сухо. — Лично я ни за какие деньги не стала бы. Вам нужно расстаться с этим ужасным человеком.

— Но как мы будем жить, я и мой отец? — прорыдала Матильда.

— Я не знаток законов, но не сомневаюсь, что после развода вы получите очень приличное содержание, — усмехнулась фрейлина.

Матильда призадумалась. Почему-то мысль о том, что, разведясь с мужем, она сможет вести вполне обеспеченную жизнь, раньше не приходила ей в голову. Она была убеждена, что вернется к прежнему нищенскому существованию. А впрочем, каким бы ни было назначенное содержание, это будет всего лишь содержание, а не несметное богатство, в котором она жила сейчас. Жила тяжело, порой невыносимо, но разве деньги не искупали все?!

«Ах, если бы Анатолий умер… — подумала Матильда. Не впервые подумала, между нами говоря. — Я его наследница. Хотя есть еще какие-то братья, дяди, племянники, другие Демидовы, которые непременно оспорили бы завещание. И все-таки я что-то получила бы… Хм, вот именно — что-то! А я хочу все!»

Слезы снова хлынули из ее глаз, а разумная фрейлина продолжала уговаривать:

— Конечно, нашей сестре, женщине, много приходится терпеть от мужчин. Государыня — образец многотерпеливости. Однако ведь и погибнуть можно от этакой жестокости! За зверское обращение с вами господин Демидов Сибири достоин!

Слово «Сибирь» воодушевило Матильду. И если прежде оно казалось ей символом всего самого ужасного на свете, то сейчас звучало отрадней ангельских труб.

Сибирь… Вот если бы император взял да и разгневался до такой степени, что отправил бы Анатолия в Сибирь! Подписал бы указ — и сослал немедленно, не позволив ему даже вернуться домой и проститься с женой. О, какое было бы счастье! А вторым указом передал бы все его состояние Матильде Сан-Донато. В полное пользование. Если на то будет царская воля, другие Демидовы не осмелятся спорить.

Она вспомнила, как несколько часов назад умоляла Анатолия заплатить долг отца, а он отказывал. Матильда зарыдала (у нее вообще всегда были близко слезы, а уж теперь-то…) и воскликнула, что готова встать перед мужем на колени, только бы он спас отца от неминуемой погибели.