Белый Волк - Мазин Александр

А ближе к полудню нас нагнала лихая санная упряжка с двумя «конкретными пацанами» из хирда Бьёрна Железнобокого. Эти ехали в гости к родичам. Точнее, к папаше одного из них. В санях лежал небольшой кабанчик и полдюжины зайцев. Парни по пути немного поохотились. Исключительно для развлечения, потому что с хавчиком у родни проблем не было.

Один из хирдманов по имени Сван Черный доводился Медвежонку четвероюродным братом. По матери. Считай, близким родственником. Так что мы все сделали остановку, чтобы родичи пообнимались и обменялись комплиментами. Потом имела место церемония представления. Второго бойца звали Хунди Толстый. А меня хирдманы знали и так. Вот оно, бремя славы! Естественно, нам предложили присоединиться к будущему празднику. Мол, поляна накрыта, пиво согрето, девки заждались. Мы отказываться не стали.

Папашу Хунди Толстого звали Тюркир Вшивая Борода. И не надо думать, что это прозвище было оскорбительным. Наоборот, оно было весьма популярным. Многие из здешних считали, что маленькие кровососы приносят удачу в делах. Чего только не придумают люди, чтобы пореже мыться!

Усадьба у него была стандартная. Несколько строений, главным из которых был длинный (метров под двадцать) дом стандартного дизайна и интерьера. То есть — в начале — что-то типа сеней и большая кладовка, потом — земляной пол и свободное пространство, на котором располагался очаг (топили здесь везде по-черному, к сожалению), за ним — столы, а еще дальше, на возвышении, почетное место хозяина недвижимости. Там же — столбы с ликами богов, вырезанные явно любителем, а не профессионалом. Да, вдоль стен, завешанных шкурами и оружием, имелись «спальные» лавки, под которыми наличествовал дощатый настил — характерный признак зажиточного хозяина. Небогатый не стал бы тратить дорогие в изготовлении доски на такую «роскошь», как возможность не слезать с койки на грязный земляной пол.

Доски, впрочем, тоже особой чистотой не отличались.

Медвежонок отправил свою рабыню (таких здесь называли — «тир») помогать женщинам, проследил, чтобы наших коней разместили и обиходили, и только после этого вошел в дом.

Вшивая Борода (пузатый датчанин хорошо за сорок) не выказал особой радости по поводу нашего появления, но и протестовать не стал. Закон гостеприимства не позволил. Позже выяснилось, что Тюркир — один их неудавшихся женихов Рунгерд. Причем лично он был — дважды неудавшимся, поскольку в первый раз его убрал из списка Сваре Медведь, а во второй — сама Рунгерд, под тем предлогом, что Борода схоронил уже двух жен, а она не хочет быть третьей.

Свартхёвди о неудачном сватовстве отлично знал и с ходу начал острить на эту тему. Тюркир мрачно отбрехивался. Я же начал догадываться, что Медвежонок принял предложение погостить не только из желания пожрать и выпить на халяву, но и чуток повеселиться. Покуражиться над ближним своим здесь полагали неплохим развлечением.

Причем иронизировал не только Свартхёвди, но и Черный Лебедь.^[25] И даже сынок Вшивой Бороды Хунди Толстый. Набивая брюхо отцовским хавчиком, он неблагодарно похрюкивал на ту тему, что у него жена (которая, кстати, жила здесь же, в доме свекра) здорова и весела, несмотря на третью беременность. А у папаши третья жена всё никак не может залететь.

И эта третья жена (связка ключей на поясе сообщала всем о ее официальном статусе),^[26] бабенка лет двадцати с небольшим, довольно симпатичная, тоже присутствовавшая на пиру, никак за честь мужа не вступалась, а напротив, подхихикивала, терлась около пасынка (и о пасынка — тоже) и всячески демонстрировала оному свое расположение. Недобрый взгляд Хундиной законной жены ее не смущал. Равно как и гневный — собственного мужа.

Атмосфера понемногу накалялась. И я, чтобы разрядить ее, поинтересовался у хозяина, что он думает по поводу летнего похода Рагнара.

Свартхёвди, Сван и Хунди дружно заржали, а Тюркир яростно сверкнул глазами и пожелал своему конунгу уплыть и не возвращаться.

Вывод: я ляпнул что-то не в масть.

Так и оказалось.

В молодости Тюркир был хускарлом Сигурда Кольцо, Рагнарова папаши. Но с самим Рагнаром не очень-то дружил. И тот попер его из дружины, едва папаша помер. Обидно, однако!

Раздосадованный хозяин вылез из-за стола и почапал во двор. Видимо, отлить. Но не только.

Через минуту снаружи раздался женский визг, оборвавшийся звуком плюхи.