Роза и лилия - Мессадье Жеральд

— Господа, мы продолжим наш разговор через минуту, — сказал король.

Двое мужчин вышли, коннетабль не тронулся с места. Жанна внимательно посмотрела на него.

— Жанна, — взволнованно сказал король, — вы можете говорить при коннетабле! Подойдите, дитя мое, и скажите, в чем дело. Как вы похудели! Вы не больны?

— Нет, сир.

Жанна рассказала о неожиданном посетителе и слово в слово передала весь их разговор.

Король в гневе поднял руку и стукнул кулаком по столу с такой силой, что массивный медный канделябр едва не свалился на пол.

Жанна, по-прежнему стоявшая, оцепенела от ужаса.

Коннетабль в изумлении вытаращил глаза.

Король встал и в полном молчании стал мерить залу шагами. Наконец он сказал:

— Жанна, родная дочь не смогла бы выказать мне столько верности и преданности, как вы. Садитесь. Видите, Ришмон, наши враги не сложили оружие.

— А эта женщина… — сказал Ришмон, — нет, не вы, госпожа…

Он обернулся к Жанне, которая прекрасно поняла, что какая-то особа уже пыталась заслужить благосклонность монарха. Тот бросил на Ришмона взгляд, заставивший его прикусить язык.

— В конце концов, вас, без сомнения, попросили бы добавить в мой бокал яд.

— Сир, я скорее бы выпила его сама! — пылко воскликнула молодая женщина.

— Не сомневаюсь, Жанна.

— Вы никогда раньше не видели этого человека? — спросил Ришмон.

— Нет, монсеньор.

— Если вы встретитесь с ним еще, постарайтесь узнать его имя.

— Жанна, — сказал король, — я не хочу подвергать вас ненужной опасности. Как идут ваши дела?

— Хорошо, сир. Если ваше величество будете так добры, что подыщете мне более просторное помещение, они пойдут еще лучше.

— Я позабочусь об этом, — сказал король.

Выйдя из дворца Турнель, Жанна осознала с той же твердостью, какую приобретало в руках кузнеца Тибо раскаленное железо, попав в чан с холодной водой, что близость к власти сулит в равной мере успех и погибель.

Все, больше я никогда не приду во дворец Турнель, решила Жанна и пожалела, что попросила короля о милости. И без того слишком многие считали ее фавориткой монарха. Приход таинственного незнакомца стал лишним тому доказательством. Жанне показалось, что она подошла к краю пропасти.

Да, стоит только немного выделиться из толпы, как начинаешь привлекать внимание, замешенное на зависти и недоброжелательности. Она была слишком наивна, радостно и охотно принимая благодеяния Агнессы Сорель и самого короля. Она слишком быстро забыла, что баронесса де Бовуа была всего лишь пирожницей. Разудалые песни толпы в ее брачную ночь должны были убедить ее, что даже альковная жизнь всегда в поле зрения людей. Чем больше у человека слуг и прихлебателей, тем вернее разносятся слухи.

Агнессу Сорель и вправду могли отравить из ненависти к ее успеху и положению. Порукой ее безопасности были бы забвение и одиночество.

Жанна с грустью вспомнила шутливую песенку и двусмысленные слова о Бартелеми: «Королевский кречет, у тебя коготок увяз в тесте…»

Она подумала о тех, кто за недавнее время пытался приручить ее: Дом Лукас, сестры-кордельерки, Матье и вот даже враги короля.

Единственный человек не покушался на ее свободу: Исаак.

Однажды ей придется-таки собраться с духом и отправиться на улицу Жюиври. Она уже почти перестала верить в то, что сделает это. И еще: неизвестно отчего Жанна побаивалась встречи с Исааком.

22

Стихи и бродяги

По дороге ей вспомнилось, что говорила Сидони: в лавке скоро закончатся фрукты. Жанна решила заглянуть к торговцам в квартал у ворот Якобинцев, которые корзинами возили в город плоды из-под Орлеана. Там ее уже принимали по-свойски с той поры, как над лавкой Жанны стала красоваться вывеска с названием «Пирожок», выведенным красными буквами на бледно-желтом фоне. Площадь Мобер, безопасную днем, Жанна пересекла без приключений и вышла к улице Сен-Бенуа. Желая сократить путь, она углубилась в квартал Сорбонны и вдруг услышала громкие крики. Поначалу Жанна не обратила на них внимания. Вдруг, откуда ни возьмись, вокруг нее образовалась целая толпа школяров. Они гневно выкрикивали слова, смысл которых Жанна поняла не сразу.

• Чиновник гадкий,
• Суп твой жидкий!
• Велик твой куш,
• Жидковат твой суп!

Жанна быстро догадалась о причине их гнева. Однажды она спросила у Гийоме, отчего их лавку посещают только студенты, ведь школяры так охочи до лакомств! Гийоме объяснил, что, выбирая учителя, школяры получают в придачу хозяина комнаты, который за плату обеспечивает им кров и стол, — все это называлось «педагогикой». Денег у них в итоге совсем не оставалось. Жили мальчики обычно в ужасных условиях и питались впроголодь, в отличие от студентов, получавших стипендию, которой вполне хватало на сытную еду. Школяры, рассказывал Гийоме, живут по десять человек в комнатах, годных для четверых, и спят на завшивевших тюфяках. Две миски пустой похлебки в день — вот и вся их еда. Некоторых подкармливали мамаши; от остальных к концу года оставались лишь кожа да кости. В довершение всего, учителя сговаривались с хозяевами и обирали мальчишек. Чем известнее был учитель, тем жаднее домохозяин.