Падение титана, или Октябрьский конь - Маккалоу Колин

Пройдя перевал, армия спустилась к плато, походившему на чашу в центре анатолийских пространств. В это время года холмы покрывались сочной зеленой травой. Идеальное пастбище для лошадей. И как заметил Цезарь, лошадей было очень много! Ликаония — не Галатия.

Иконий, главный город Ликаонии, прижавшийся к южному подножию горной цепи Тавр, располагался на пересечении многочисленных торговых путей. На севере, за плато, находились Галатия и Западный Понт. Один торговый путь вел в Каппадокию и оттуда к Евфрату. Другой, через Киликийский проход, — к Тарсу, в Сирию и к восточному побережью Нашего моря. Третий — в провинцию Азия и оттуда к Смирне, к Эгейскому морю. Четвертый — в галатийскую Анкиру и дальше к Эвксинскому морю. И наконец, пятый путь пересекал Вифинию, Геллеспонт и оттуда шел в Рим, уже по Эгнациевой дороге. Двигались по этим путям в основном караваны, длинные вереницы верблюдов, лошадей и мулов в сопровождении хорошо вооруженных охранников, напряженно высматривающих, нет ли где-либо засады, ибо к этим дорогам нередко наведывались отряды грабителей из племен, обитающих в глухих лесах. Караван мог быть римским, снаряженным азиатскими греками, киликийским, аравийским, армянским, мидийским, персидским или сирийским. Иконий видывал во всех видах и дорогую крашеную шерсть, и мебель, и красное дерево, и вино, и оливковое масло, и краски с пигментами, и обитые железом галльские колеса, и железные сеялки, и мраморные статуи, и стекло из Путеол. Все это двигалось на восток. На запад текли ковры, гобелены, олово для изготовления бронзы, медные сеялки, урюк, ляпис-лазурь, малахит, кисти из верблюжьих волос, меха, каракуль и высокосортная кожа.

Что Иконию не нравилось — это армии, то и дело его обступавшие. Так и произошло в середине июля. Из Тарса пришел Цезарь с тремя легионами и германской кавалерией, из Пергама — Кальвин с четырьмя римскими легионами. А огромным количеством лошадей усеял пастбища царь Деиотар, прибывший сюда из Галатии с двухтысячной конницей. Кальвин должен был обеспечить всю эту орду едой, за исключением галатийцев, которые привезли пищу собой.

Кальвин лопался от информации.

— Когда Фарнак вернулся в Киммерию, у Асандера хватило ума применить тактику Фабия, — сообщил он Цезарю в личной беседе. — Куда бы его родитель ни кинулся, Асандер всегда был на шаг впереди. В конце концов Фарнак решил, что Асандера ему не поймать, снова посадил свое войско на корабли и поплыл по Эвксинскому морю к бедному Амису, чтобы вторично ограбить его. А затем засел в Зеле. Эта часть Понта мне незнакома. Я только слышал, будто там неплохая дорога от Эвксинского побережья, проходящая около Амазеи, усыпальницы древних понтийских царей. Еще я слышал, что земля там помягче, чем та, которую мы нашли в Малой Азии в декабре и январе.

Склонившись над начерченной на пергаменте и ярко раскрашенной картой, Цезарь повел по ней пальцем.

— Зела, Зела, Зела… Да-да, понятно. — Он нахмурился. — Я стосковался по приличным римским дорогам! Первой обязанностью следующего губернатора Понта будет строительство новых дорог. Боюсь, Кальвин, нам придется избрать кружной путь — по восточному краю озера Татта. Мы перейдем реку Галис, а там опять горы. Нам понадобятся хорошие проводники. Значит, я должен простить Деиотара за то, что он снабжал республиканцев людьми и деньгами.

Кальвин усмехнулся.

— Он здесь — с фригийским колпаком в руке и весь в дерьме от страха. Когда Митридат потерпел поражение, а Помпей Магн, будучи в Анатолии, раздавал земли, Деиотар расширил свое царство во всех направлениях, в том числе и за счет старого Ариобарзана. После того как тот Ариобарзан умер и на трон Каппадокии сел новый царь, тоже «друг римлян», ему едва ли досталась сколь-нибудь приличная территория.

— Этим, наверное, объясняются и долги Каппадокии Бруту. Ой, я обмолвился! Я, конечно, имел в виду Матиния, а не Брута.

— Разумеется, Цезарь. Деиотар тоже по уши в долгах. Магн все время требовал денег, денег и денег. А где Деиотар мог их взять?

— Отвечаю: у римского ростовщика, — раздраженно ответил Цезарь. — Почему они ничему не учатся? Они рискуют всем ради увеличения территории, словно надеются найти десятимильный пласт чистого золота.

— Я слышал, что ты сам купаешься в золоте или, по крайней мере, в золотых коронах, — заметил Кальвин.

— Да, это так. Я подсчитал, что, если их расплавить, получится талантов сто золота. Да еще драгоценные камни. Изумруды, Кальвин! Изумруды размером с детский кулак. Я предпочел бы, чтобы мне дарили слитки. Короны изумительно сделаны, просто шедевры, но кто их купит, кроме тех, кем они присланы? Я их расплавлю, другого выхода нет. Жаль, конечно. Зато изумруды я надеюсь продать. Богуду, Бокху, да и любому, кто сядет на нумидийский трон вместо Юбы, — сказал Цезарь, демонстрируя свойственную ему практичность. — Жемчуга не проблема, их легко сбыть и в Риме.