Ветер с севера - Вилар Симона

– Прежде всего тебе надо подкрепиться. У нас сегодня будет великолепное жаркое из молодой оленины. Жаль, приправить его нечем.

Щурясь от повалившего от сырых дров дыма, он ловко разделывал лань, пачкаясь свежей кровью. В этих безлюдных местах не составляло особого труда подстеречь у водопоя непуганых животных. Единственное, чего он опасался, – что Эмма решится, очнувшись, бежать. От такой упрямицы можно было ожидать чего угодно, она же, не зная этих мест и еще будучи слабой, непременно погибла бы в когтях диких зверей.

Эмма же в это время двусмысленно улыбалась каменной кладке стены. О, нет, она вовсе не хотела и дальше оставаться пленницей этого варвара, но предпочитала молчать о своих планах. Сейчас она нуждалась в Ролло, хотя по-прежнему боялась его и ненавидела. Что ж, пусть враг думает, что она смирилась. Тем неожиданнее будет для него ее исчезновение.

Запах зарумянившегося мяса заставил ее повернуться к огню. Ролло, смастерив вертел, вращал на нем тушу. Вытирая глаза тыльной стороной ладони, он взглянул в ее сторону и белозубо улыбнулся.

– Проголодалась? И немудрено. Ты заснула вчера вечером, а сейчас, погляди – уже закат.

Облокотясь на руку, Эмма молчала. Что решил этот язычник? Неужели он думает, что, если протащил ее на своей спине несколько лье и поделился курткой, она забудет все зло, что он ей причинил? Ролло почувствовал ее взгляд и криво усмехнулся.

– Будь у твоих глаз разящая сила, от меня осталась бы только куча пепла.

– А чего бы ты хотел, северный волк? Ты погубил все, что мне было дорого, уничтожил всех, кого я любила, а меня…

Она не договорила, опасаясь, что своими речами пробудит его гнев. Однако лицо викинга оставалось насмешливо-равнодушным.

– Грубые слова – монета нищего, девушка. Хотя мудрые люди говорят, что всякая женщина не более чем мешок, набитый бранью.

Эмма отвернулась. Она понимала, что ведет себя неразумно, но была так слаба и беспомощна перед могучим викингом… Ее бессильная злость лишь веселит его.

– Бог тебя покарает, – тихо сказала она. – Рано или поздно. Жизнь злых людей длинна, но и им не избежать возмездия.

Ролло не спеша вращал вертел.

– В том, что я убил твоих близких, нет ничего странного. Давно известно, что в мире царит вражда, как на небе, так и на земле. День наступает на ночь, зима борется с летом. И в этом кипящем котле битвы я не хочу оставаться в стороне. Лучше быть вороном, чем падалью, которой он питается. Одни лишь боги взвешивают жребии и дают победу тому, кто им угоден.

– Ясное дело, – саркастически улыбнулась девушка. – Люди из Гилария-в-лесу напали на норманнов, и только милость ваших богов помогла вам отбиться.

– Если бы ваш монастырь надежно охранялся, вы сумели бы постоять за себя, – спокойно отвечал Ролло. – Но вы были столь беспечны, что если бы не я, то другой разграбил бы его. Вы были слабы и неразумны, мы же – сильны и целеустремленны. Сильный всегда повергает в прах слабого. Почему ваш рыжий граф ускакал, не оставив вам отряда? Вы могли бы обороняться.

Эмма вздохнула.

– Наш добрый настоятель, да почивает душа его в мире, слишком полагался на свои силы. К тому же Гиларий находился в такой глуши…

– Он попросту был глуп, ваш аббат, – резко прервал ее Ролло. – На Луаре уже давно идет молва о богатом аббатстве в лесах. Найти его не составило труда. И этот поп поплатился за свою беспечность. Говорю тебе – так или иначе, Гиларий-в-лесу был обречен.

Эмма молчала. Несмотря на всю свою ненависть, она понимала, что в словах ярла есть крупица истины.

Какое-то время они оба молчали. Ролло оставил вертел и теперь глядел на пленницу. Теплые блики падали на рыжие распущенные волосы девушки. Когда она не злилась и не сыпала проклятиями, то была поистине прекрасна. Чистота и благородство явственно светились в тонких правильных чертах ее лица.

– Мне сказали, что ты родня Фульку Анжуйскому. Кажется, племянница.

Эмма с гордостью вскинула голову.

– Да. Я дочь его сестры графини Пипины из Байе, которую твой приятель Ингольф убил. Поэтому я радуюсь, думая, что смогла отомстить ему.

Ролло нахмурился.

– Я не советовал бы тебе, девица, ворошить уголья, которым лучше и вовсе погаснуть.

Жесткая складка обозначилась в углах его рта, глаза пристально сощурились. Эмма сжалась и откинулась на своем ложе, натянув до подбородка дерюгу. Она была еще так слаба…

Какое-то время она глядела на пролом в кровле. В вечернем небе с визгом носились стрижи. На стенах с потеками птичьего помета шевелились блики костра. Вверх медленно тянулись завитки дыма. Внезапно пламя заколебалось, отпрянуло, и огромная тень варвара, вставшего во весь рост, легла наискось стены.