Столпы Земли - Фоллетт Кен

— Все абсолютно ясно! — выкрикнул казначей Милиус. — Давайте-ка начинать. Некоторые из деревенских уже явились и теперь ждут, когда им скажут, что делать.

Но было еще нечто важное, о чем Том не договорил и теперь подбирал нужные слова. Дело в том, что монахи своим высокомерием могли охладить пыл добровольцев, а Том хотел, чтобы сегодня все работали дружно и весело.

— Мне уже приходилось работать с добровольцами, — начал он. — Очень важно, чтобы вы не… чтобы вы не обращались с ними как со слугами. Мы можем думать, что они трудятся, дабы обрести Божью благодарность, и потому должны делать это более усердно, чем за деньги, но они вовсе не обязаны разделять эту точку зрения. Они ведь понимают, что работают задаром и тем самым оказывают нам великую услугу. И если они увидят, что мы неблагодарны, то станут работать медленнее и менее старательно.

Он встретился глазами с Филипом и заметил, что тот старается сдержать улыбку, словно догадывается, какие опасения скрываются за вкрадчивыми словами Тома. — Это верно, — проговорил Филип. — Если мы будем правильно ими управлять, у них будет приподнятое настроение и они почувствуют себя счастливыми, что создаст радостную атмосферу, которая произведет на епископа Генри хорошее впечатление. — Он взглянул на собравшихся монахов. — Коли ни у кого больше нет вопросов, давайте начинать.

Под крылом приора Филипа Алина в благополучии и безопасности прожила год.

Все, что она задумала, сбылось. Вместе с Ричардом всю весну и все лето они ходили из деревни в деревню, скупая у крестьян шерсть и затем продавая ее Филипу. И в конце года у них было уже пять фунтов серебром.

Буквально через несколько дней после их посещения отец умер, но узнала об этом Алина только на Рождество. Потратив на взятки большую часть с таким трудом заработанных денег, она нашла его могилу на Винчестерском кладбище нищих. Она горько плакала, и не столько по отцу, сколько по той беззаботной жизни в родительском доме, которая никогда уже не вернется. С одной стороны, она успела попрощаться с ним: покидая тюрьму, она знала, что никогда больше не увидит своего отца. Но с другой — он все еще был с ней, ибо ее связывала данная ему клятва, и она уже свыклась с мыслью, что всю свою жизнь посвятит исполнению его воли.

Зиму Алина и Ричард прожили в маленьком доме прямо под стенами Кингсбриджского монастыря. Купив у местного каретника колеса, они соорудили новую телегу, а весной приобрели еще и бычка. Сейчас сезон стрижки овец был в полном разгаре, и они уже вернули себе деньги, потраченные на бычка и телегу. На следующий год, возможно, она сможет нанять себе работника и найдет для Ричарда место пажа у какого-нибудь мелкого дворянина, чтобы мальчик мог начать обучение рыцарскому искусству.

Но все это зависело от приора Филипа.

Будучи самостоятельной восемнадцатилетней девушкой, она все еще оставалась легкой добычей для воров и купцов. Однажды она попыталась продать тюк шерсти в Ширинге, а потом в Глостере, чтобы только посмотреть, что произойдет, и оба раза ей предложили лишь полцены. А поскольку в каждом городе было по одному торговцу шерстью, она знала, что выбора у нее не было. Но когда-нибудь и у нее будет собственный торговый дом, и она станет продавать весь свой запас фламандским купцам. Правда, до этого времени еще очень-очень далеко. А пока Алина полностью зависела от Филипа.

Но позиции Филипа внезапно пошатнулись.

Она была постоянно начеку, ожидая опасности со стороны разбойников и воров, и почувствовала настоящее потрясение, когда угроза всей ее жизни пришла с такой неожиданной стороны.

На Троицу Ричард не проявил ни малейшего желания работать на строительстве собора, но Алина заставила его, и сразу после восхода солнца оба они вошли на территорию монастыря. Не все деревенские явились: только тридцать или сорок мужчин, некоторые из них были с женами и детьми. Это удивило Алину, так как, по ее разумению, приор Филип являлся их господином, а когда господин просит явиться добровольцев, наверное, неразумно отказываться.

Том Строитель раздавал пришедшим задания. Ричард тут же принялся болтать с сыном Тома Альфредом. Они были почти ровесниками — Ричарду было пятнадцать лет, а Альфреду на год больше — и каждое воскресенье играли с деревенскими мальчишками в футбол. Маленькая Марта тоже бегала здесь, а вот женщина по имени Эллен и забавный рыжеволосый парнишка исчезли неизвестно куда. Алина помнила, как Том со своей семьей приходил в Ерлскастл. Тогда они были в страшной нужде. Как и Алину, их спас приор Филип.

Алине и Ричарду вручили по лопате и велели копать котлован. Земля была мокрой, но солнце поднималось все выше, и скоро она должна была просохнуть. Алина начала энергично работать. Ричард же то и дело отдыхал, опершись на лопату.

— Если хочешь когда-нибудь стать рыцарем, копай! — не вытерпела Алина. Но ее слова не сильно подействовали.

За этот год, благодаря бесконечным походам и поднятию тяжелых тюков, набитых шерстью, она стала тоньше и сильнее, и все же от этой работы у нее заболела спина. Когда же приор Филип позвонил в колокол, приглашая всех завтракать, Алина облегченно вздохнула. Монахи принесли горячий хлеб и слабое пиво. Солнце начало припекать, и некоторые мужчины разделись до пояса.

Пока они отдыхали, в ворота вошла небольшая кучка незнакомых людей. Алина с надеждой смотрела на них. Может быть, за ними придет настоящая толпа помощников? Они подошли к столу, где им протянули хлеб и пиво, и приор Филип приветствовал их.

— Откуда вы? — спросил он, когда незнакомцы сделали по доброму глотку из кувшинов.

— Из Хорстеда, — ответил один из них, вытирая рукавом рот.

Это обнадеживало, ибо Хорстед был деревней, расположенной в нескольких милях к западу от Кингсбриджа, в которой жили триста или четыреста жителей. Пожалуй, можно надеяться, что оттуда придет сотня добровольцев.

— А сколько всего вас должно прийти? — продолжил расспросы Филип.

Незнакомец удивленно уставился на него.

— Вот, только мы четверо, — ответил он.

В течение следующего часа люди тоненькой струйкой просачивались через монастырские ворота, пока к полудню не набралось семьдесят или восемьдесят добровольцев, включая жителей Кингсбриджа. Но затем и этот ручеек иссяк.

Столько работников было явно недостаточно.

Филип стоял возле восточной части стройки и смотрел, как Том клал стену. Он уже построил основания двух контрфорсов до уровня третьего ряда каменных блоков и теперь возводил между ними стену. «Конца и края этому нет», — уныло подумал приор.

Когда работники подносили Тому каменный блок, он первым делом брал железный угольник и с его помощью проверял правильность углов блока. После этого он лопатой клал на стену слой раствора, делал на нем несколько бороздок острым углом мастерка, осторожно устанавливал новый блок и выравнивал его по туго натянутой между контрфорсами бечеве.

Филип обратил внимание на то, что верхние и нижние плоскости каменных блоков были почти такими же гладкими, как и их лицевые стороны. Это удивило его, и он попросил Тома объяснить.

— Камни никогда не должны соприкасаться, — сказал Том. — Для того-то и существует раствор.

— Почему они не должны соприкасаться?

— Иначе они потрескаются. — Том выпрямился. — Если ты наступишь на шиферную крышу, то наверняка провалишься, а вот если сначала положить на нее доску, то по ней можно спокойно ходить. Доска равномерно распределяет вес по всей поверхности. То же самое делает и раствор.

Прежде Филип не задумывался над этим. Оказывается, строительство — это увлекательное ремесло, особенно когда имеешь дело с таким человеком, как Том, который может так здорово все объяснить.

Установив на раствор каменный блок, Том подхватил инструмент, называющийся уровнем, — железный треугольник с прикрепленным к его вершине кожаным ремешком и несколькими отметками на основании. На конце ремешка был подвязан свинцовый грузик, так что ремешок всегда висел строго вертикально. Том устанавливал треугольник основанием на каменный блок и, если висящий ремешок отклонялся от центральной отметки, постукивал своим молотком по камню, добиваясь, чтобы блок принял идеально горизонтальное положение.

Филип окинул взором строительную площадку. Она была такой огромной, что восемьдесят мужчин и женщин да несколько детей на ней просто потерялись. Работали они весело, но их было так мало, что приору казалось: все их усилия были напрасны. Вначале он надеялся на сотню работников, но теперь ему стало ясно, что и сотни будет недостаточно.

В ворота вошла еще одна маленькая группка, и Филип заставил себя пойти им навстречу и с улыбкой поприветствовать. Ни к чему им знать, что их старания окажутся тщетными, ведь в любом случае отпущение грехов они получат.