Лесная герцогиня - Вилар Симона

И все же они были довольны, что нашли кров. Ноябрь неласковый для путников месяц, и хотя погода днем была солнечная, к ночи заметно холодало и промозглая сырость леса пробирала до костей.

Гизельберт занял единственную лежанку в доме, остальные расположились кто где. Так устали после блуждания по лесу, что почти не разговаривали. Заснули мгновенно. Леонтию пришлось расположиться у порога. Давно не чиненная, покосившаяся дверь не закрывалась полностью, за ночь он озяб, проснулся рано и первый услышал шум в лесу. Сквозь дрему не сразу понял, не снится ли ему это. Потом вскочил, переступив через храпевшего прямо на полу Матфрида, поспешил к принцу, стал осторожно трясти.

– Ваша милость, рядом охотятся. Слышите?

Молодой Гизельберт, спавший здоровым сном юности, очнулся не сразу. Стал сонно ругать Леонтия, ворчал, что осень самое время для охоты. Потом очнулся.

– Что? Где?

Вскочив, задел Матфрида. Бивень, ругаясь и зевая, вышел за греком и Гизельбертом из хижины. Гизельберт замер, прислушиваясь. Утренний туман еще клубился над росистой травой, плыл, обтекая стволы гигантских елей. И в предутренней тишине явственно слышались звуки охоты – близкий и пронзительный звук рога, лай собак.

– Движутся в нашу сторону, – определил Матфрид и невольно занервничал. Звуки охоты могли взбудоражить любого.

У Гизельберта заблестели глаза. Тряхнул головой, сбрасывая волосы с глаз.

– Лео, неси пику!

Они почти побежали на шум, затаились средь оплетенных плющом валунов.

Звуки охоты – улюлюканье, лай собак и шум бегущих сквозь заросли людей – слышались почти рядом. А потом раздался треск, и меж стволов показалась массивная туша вепря, настигаемая двумя крупными овчарками.

Тотчас Гизельберт выскочил навстречу зверю и, припав на одно колено, выставил вперед пику правой рукой, а левую с длинным ножом держал наготове. Для упора древко пики упер в землю, придавив ногой. Едва не задохнулся от восторга. Обезумевший зверь шел прямо на него!..

Это был великолепный миг. Кабан если и успел заметить вставшего на пути охотника, то все равно, ослепленный страхом и ненавистью, не свернул с дороги. И Гизельберт ощутил, как легко острый как бритва наконечник вошел в зверя, однако сила его удара была такова, что он продолжал двигаться и пронзенный, нанизываясь на древко пики, пока Гизельберт не увидел его оскаленную, залитую пеной морду почти у самого лица. Вскрикнул, отшатываясь, машинально ударил ножом раз, еще и повалился, придавленный зверем.

– Матфрид, помоги!

Он еле дышал, примятый кабаньей тушей. Вздохнул облегченно, лишь когда Матфрид Бивень стал стаскивать с него зверя. И тут же приказал принцу:

– Мессир, не двигайтесь!

Гизельберт сразу понял, в чем дело. Матфрид, сжимая в руке тесак, не сводил взгляд с застывших рядом псов. Огромных, как волки. Они уступили охотникам добычу, но теперь, распознав в них чужаков, глухо рычали, вздыбив загривки и обнажив крупные клыки. Казалось, одно резкое движение, и они кинутся на людей.

Спасло появление охотника. Вернее, охотницы. Она вылетела одним прыжком из зарослей, застыла, глядя на представшую взору картину. Но быстро опомнилась, громко подозвала псов. Стояла, удерживая их за ошейники.

– Матфрид, да освободи же меня от этой туши!

Но Бивень даже не пошевелился. Смотрел с глупой улыбкой на сдерживавшую собак нимфу. Леонтия же нигде не было видно, словно растворился в тумане.

Гизельберту пришлось справляться самому. И тут он услышал мелодичный женский голос.

– Весьма неразумно, молодой человек, вставать на пути разъяренного вепря. Гудин и Дала сами бы справились с ним.

Он увидел ее совсем близко. Приказав собакам оставаться на месте, она подошла к Гизельберту, спросила, не поранил ли его зверь.

Гизельберт только заморгал. В первый миг она показалась ему совсем девчонкой – легкая, хрупкая, с растрепавшимися рыжими косами, в которых застряли осенние листья и веточки ели. Вид дикарский – овчинная безрукавка, нож на тесемке, юбка едва достигает щиколоток, широкая как раз настолько, чтобы удобней было бегать по кустам. Мягкие сапожки из шкур мехом наружу крест-накрест оплетены ремнями. На первый взгляд – обычная женщина глуши Арденн, но – чертово семя! – как хороша, какой быстрый и внимательный взгляд, как грациозна. Рядом с ней впо-ру смутиться и Елене Троянской.

Она чуть улыбнулась. На щеках появились ямочки. Но в карих глазах плескался настороженный интерес.