Каждому свое - Пикуль Валентин

– Поберегите хотя бы свою нацию! – сказал он.

– Молчать! – ответил Наполеон. – Вы имеете дело с человеком, для которого один или два миллиона людей ничего не значат. – Он отпустил грязное выражение, и Меттерних постыдился запечатлеть его в записи этой беседы. – В походе до Москвы я сохранил французов, я спас всю старую гвардию, за меня расплачивались поляки и вы… немцы. Вы, Меттерних, не пожалели для меня своих же немцев, так не смейте сейчас жалеть и моих французов. Да-да! – вызывающе продолжал Наполеон. – Я теперь жалею, что женился на вашей эрцгерцогине, но ваш император… А кстати, чем он сейчас занят?

– Играет на скрипке в оркестре на водах Теплица.

– Пусть играет и дольше. Надеюсь, он и без вашей подсказки допрет своим умишком, что, свергая с престола меня, своего зятя, он свергает свою же дочь. – Помолчав, Наполеон спросил: – Выкладывайте! За сколько продались Англии?

Меттерних, даже оскорбляемый и обруганный, умудрялся хранить невозмутимое спокойствие, что делало ему честь.

– Я ехал в Дрезден, сир, глубоко жалея вас, как великого человека. Теперь я окончательно убежден: вы погибли!

Наполеон сложил на груди руки, спокойный:

– Если даже и так, то под руинами моего престола я без жалости похороню весь этот паршивый мир…

13. Генерал Моро с нами!

Казнь генералов Лагори и Мале потрясла Моро, он долго не мог взять себя в руки… Он желал мести.

• Встревожен мертвых сон – могу ли спать?
• Тираны душат мир – я ль уступлю?
• Созрела жатва – мне ли медлить жать?

«После позора в России, – писал Моро, – Наполеон… станет посмешищем Европы. Несмотря на безумные предприятия, он еще понимает войну лучше тех, кто действует сейчас против него». По слухам из Европы, по письмам от Рапателя он пытался разгадать ход событий. В американских газетах уже писали о голоде в Нормандии, на дорогах Франции появились «бродячие скелеты»; в департаменте Юра люди поедали падаль; в департаменте Сомма целая армия в 50 000 нищих, обезумев от голода, громила богатые фермы и замки. Наконец, в городах Франции появились воззвания: «Мира! Война тирану! Народ, восстань! К оружию…» В эти дни мадам де Сталь (через редакции американских газет) переслала ему письмо Бернадота, а Дашков вручил послание императора Александра.

– Каковы ваши условия на русской службе?

Вопрос Дашкова показался Моро бестактным:

– Это не я России, а Россия оказывает мне честь, приглашая стать под ее знамена. Какие ж тут условия?

Остерегаясь шпионов, он всюду утверждал, что не покинет Америки, пока не вернется жена из Франции, а Дашков тем временем приготовил ему фальшивый паспорт на имя Джона Каро, жителя Луизианы. Отплытию в Европу мешала война! Английский флот блокировал берега США, топя все корабли, выходящие из гаваней. Россию эта война никак не устраивала – она нарушала американскую торговлю через Одессу, и царь выступил посредником в переговорах. Делегация конгрессменов готовилась плыть в Петербург на корабле «Нептун», и британский адмирал Кокберн соглашался пропустить «Нептун» через линию своей брандвахты… Дашков предложил:

– Может, и вы, Моро, поплывете с делегатами?

Моро сказал: французский посол Сесюрье не сводит с него глаз, а многие конгрессмены – его приятели:

– Все эти янки страшные трепачи, особенно когда они выпьют, Джон Каро будет сразу разоблачен, Сесюрье даст знать в Париж о моем отплытии, и тогда судьба Александрины может завершиться скверно…

Павлуша Свиньин предложил свой вариант побега:

– У меня есть на примете быстроходный бриг «Ганнибал», вы, Андрей Яковлевич, можете готовить почту для Петербурга, а этого зазнавшегося Кокберна я беру на себя!

Свиньин с апломбом будущего Хлестакова сумел доказать Кокберну, что от плавания «Ганнибала» в Петербург зависит судьба всей войны в Европе, и непреклонный адмирал согласился пропустить корабль через кольцо морской блокады. Море затянул туман, а шкипер спрашивал Свиньина:

– Так мы плывем в Петербург, сэр?

– Но бросим якоря в шведском Гетеборге…

Сначала был шторм, и Моро отлеживался в каюте, читая книги, вместо трубки курил гаванские сигары. «Ганнибал», отличный ходок, быстро летел под парусами. В пути случился пожар, который, к счастью, и загасили совместными усилиями команды и пассажиров… Чарли не раз говорил Моро:

– Господин, почему мне так страшно?

– Не бойся, мальчик. Все хорошо. Но если нас поймают французские корсары, ты, дитя мое, отвернись, когда меня станут вешать. И не бросай Файфа – у него никого нет…