Травяной венок. Том 2 - Маккалоу Колин

Затем он повернулся лицом к нижней части форума и спиной к зданию сената – и начал говорить. Его появление не вызвало криков одобрения, но не было также и свиста. Все это объяснялось не только тем, что аудитория приготовилась его слушать, но и тем, что на каждом свободном участке стояли его солдаты.

– Народ Рима, никто больше меня не сознает всей тяжести моих поступков, – заговорил Сулла ясным, доносящимся до всех голосом. – Вы не должны думать, что присутствие армии в Риме необходимо лишь для моего собственного спасения. Я старший консул, избранный законно и так же законно введенный в командование моей армией. Я привел эту армию в Рим и никто больше. Мои коллеги действовали по моему приказу, поскольку они были обязаны так поступать, в том числе и мой младший консул Квинт Помпей Руф – хочу напомнить вам, что его сын был убит здесь, на нашем священном римском форуме кем-то из шайки Сульпиция.

Сулла говорил медленно, чтобы глашатаи успевали передавать его слова по толпе, затем сделал паузу и держал ее, пока последний звук не растворился в пространстве.

– На протяжении слишком долгого времени, народ Рима, право сената и консулов управлять делами и законами Рима игнорировалось, а последние годы даже попиралось некоторыми жаждущими до безумия власти, самолюбивыми демагогами, называющими себя трибунами плебса. Эти беспринципные задабриватели толпы искали избрания как охранители прав народа, но затем дошли до того, что оскорбили эти священные права совершенно безответственным образом. Они оправдывали свои поступки всегда одним и тем же – все, что они делают, делается в интересах «суверенного народа»! На самом же деле истина заключалась в том, народ Рима, что они действовали исключительно в своих собственных интересах. Вы соблазнились обещаниями щедрых даров или привилегий, которые государство сейчас совершенно не в состоянии даровать – подумайте о том, что подобные люди появляются в те времена, когда государство меньше всего способно пожаловать какие-либо дары или привилегии. Вот почему они преуспели! Они играли на ваших желаниях и на вашем страхе! Но они вовсе не собирались облагодетельствовать вас, ибо все, что они обещали, было просто невозможно дать. Например, разве Сатурнин не обещал всегда обеспечивать вас бесплатным зерном? Конечно, обещал, но не сделал этого! Такого зерна просто не было в наличии, а если бы оно было, ваши консулы и сенат сами снабдили бы вас им. Когда такое зерно появилось – а произошло это при консуле Гае Марии, – то он сам распределял его, правда, не бесплатно, но по очень разумной цене.

Он вновь остановился, ожидая пока его догонят глашатаи.

– Неужели вы действительно поверили, что Сульпиций законодательно аннулирует ваши долги? Разумеется, он не стал бы делать этого! Даже если бы я со своей армией не остановил его, это было не в его власти. Ни один человек не может изгнать целый класс с его законных мест – как Сульпиций проделал это с сенатом! – на основании задолженностей, а затем аннулировать все долги! Если вы изучите его образ действий, то сами убедитесь в этом – Сульпиций хотел уничтожить сенат, позволив вам думать, что будет обращаться с вами совершенно противоположным образом, чем с теми людьми, которые, как он убедил вас в этом, являются вашими врагами. Это вечно манящая приманка. Если бы он хотел этого, он мог бы обеспечить общее аннулирование долгов. Но он использовал тебя, народ Рима. Никогда он не говорил в публичном собрании, что собирается устроить общее аннулирование долгов! Вместо этого он разослал своих агентов, чтобы те нашептывали вам об этом приватно. Разве это не говорит о том, насколько он был неискренен? Если бы он намеревался ликвидировать долги, то объявил бы об этом с трибуны. Но он не сделал этого. Он использовал вас с полным безразличием к вашему положению. Тогда как я, являясь вашим консулом, облегчал как мог тяжесть долговой ноши, не подрывая при этом всей денежной системы – и делал это для каждого римлянина от высшего до низшего. Я даже сделал это для тех, кто не являются римлянами! Я издал общий закон, ограничивающий уплату процентов размерами всего капитала и по исходно договоренной ставке. А потому вы можете сказать, что именно я помог облегчить долги. Я, а не Сульпиций!

Он несколько раз повернулся на одном месте, делая вид, что всматривается в лица толпы, а затем пожал плечами и воздел руки в тщетном призыве.

– Где Публий Сульпиций? – спросил он, делая удивленный вид. – Кого я убил, введя свою армию в Рим? Несколько рабов и вольноотпущенников, несколько бывших гладиаторов. Сброд, а не уважаемых римлян. Почему же тогда здесь нет Публия Сульпиция, чтобы опровергнуть все то, что я только что сказал? Призываю Сульпиция выйти вперед и опровергнуть меня в честном споре, и не внутри Гостилиевой курии, а здесь, перед лицом всего суверенного римского народа! – Он сложил ладони рупором и, поднеся их ко рту, проревел: – Публий Сульпиций, трибун плебса, я требую чтобы ты вышел сюда и ответил мне!