Лесная герцогиня - Вилар Симона

Эмма стояла рядом, видела профиль принца, видела, как напряглась линия его рта, как сузились глаза, затрепетали ноздри. Обаятельный юноша Гизельберт сейчас весь так и светился ненавистью, и она мысленно возблагодарила Бога, что Герлок не в его руках.

Видимо, об этом подумал и Ренье. Упал в кресло, тяжело дыша.

– Где моя дочь?

Он глядел на Эмму, и взгляд его был взволнованным. Адель сейчас была тем, кого он мог противопоставить ненавистному сыну. Маленькая девочка могла бы стать ему щитом от Гизельберта, его победой… беспомощной победой, ибо Гизельберт больше бы не церемонился с сестренкой.

Эмма закрыла глаза. «Господи, пусть скорее это все закончится. Я не хочу больше ничего. А потом… Потом за нами придет Ролло».

Она вздрогнула от громкого хохота Гизельберта.

– Ваша дочь, Ренье! Клянусь Вифлеемской Богородицей – это забавно! Ха! Вы, старик, надеялись, что ваше семя породило в лоне этой женщины ребенка? А как же тогда быть с остальными, кто пихал ее? Кого у нее только не было! Эта шлюха с кем только не путалась. Даже сегодня, в святую ночь Рождества, она изменяла вам. Взгляните на нее. Где, по-вашему, она умудрилась измять платье, кто растрепал ее рыжую шевелюру? Рыжие шлюхи бывают очень темпераментны. И если вам сказали, что ваша герцогиня не пришла на пир, чтобы предаться благочестивым помыслам в соборе, – не верьте!

Он хохотал.

– Вы совсем облысели, отец, но от этого ваши рога стали еще только заметнее. Вы полутруп, жалкий старик, полагающийся на честность блудливой девки. Эй!

Он повернулся и сделал жест рукой. В конце зала, в полумраке, произошло какое-то движение. Все поглядели туда. Эмма тоже невольно оглянулась. Похолодела. Вооруженные люди Гизельберта тащили через зал связанного человека. Ролло!

Его бросили перед столом. Он извернулся, сел. Все еще в одежде паломника, с ссадиной на скуле, с кляпом во рту, разметавшимися длинными волосами. Рывком он отбросил их с глаз, огляделся. Потом повернулся к ней. Смотрел на нее, пока Гизельберт не схватил его за волосы, рывком повернул лицом к столу.

– Узнаете, Ренье? Ваш давнишний враг и пленитель – Ролло Пешеход. А вы, Карл Каролинг, признаете вашего бывшего зятя?

Он отпустил Ролло. Тот встряхнулся, словно сбрасывая заразу. Оглядел их всех мрачными глазами. Его лицо было искажено кляпом, темное от щетины, со спадающими на глаза прядями волос. Но не узнать эти пристальные глаза цвета стали было невозможно, как и невозможно было спутать дерзкий жест, каким он вскидывал голову. И они узнали его. Ренье чуть подался вперед, король привстал, словно не веря своим глазам, в зале зашумели, передавая из уст в уста имя покорителя Нормандии, разорителя Лотарингии.

Гизельберт смеялся.

– Ну что, хорош рождественский подарок? Грозный Ролло, связанный, и у ваших ног. Одним этим я уже заслужил права на герцогство. Кто еще мог мечтать об этом – пленить нормандского льва? Но погодите, Ренье, это еще не все. Я первый увидел Ролло в соборе. Признаюсь, глазам своим не поверил при виде сего паломника. Но моим людям не сразу удалось выследить его. Где же, вы думаете, он был? Скажу лишь одно. Пока ваша рыжая герцогиня в помятом платье не появилась во дворце, мои люди не могли найти и Роллона. Да и потом пленить его было не так и легко. Вот уж действительно северный волк. Гильдуэн сказал, что трое полегли, пока схватили его. Дивно, сколько у него сил. Даже после рыжеволосой красавицы!

Эмма покачивалась, словно от ветра. Это был крах, это был конец. Они оказались в ловушке.

Она не сразу услышала, как ее окликнул Ренье. Словно сквозь туман различила его посеревшее, блестящее от слюны лицо, нервно рвущую ворот руку.

– Эмма, это правда?

Она не произнесла ни слова. Горло сдавил ком. Слышала торжествующий голос принца.

– Боже правый, но не рассказывал же он ей о паломничестве в Компостеллу! Конечно, они спаривались, ибо в лоне этой женщины словно костер горит. Я сам в этом убедился – готов покаяться. Но эта красавица так хотела меня, что тут бы не устоял и целомудренный Ипполит, клянусь верой! А сколько у нее было, кроме меня! Раб Леонтий, мелит Эврар, Матфрид Бивень, аббат Дрого Арльский, молодой Адам Мезьерский, близнецы из Вервье. Даже столь рассудительного человека, как Гильдуэн, ей удалось совратить. Но, к сожалению, кроме меня и Гильдуэна, мало кто может поклясться в этом, ибо по приказанию этой женщины ее старый любовник Эврар убил и раба Леонтия, и моих благородных друзей, отпрысков лучших семейств Лотарингии. Нам с Гильдуэном еле удалось спастись. И вот я здесь, чтобы открыть правду и поклясться на кресте, что все сказанное мной – правда столь же явственная, как и присутствие здесь ее любовника Ролло. А уж вам решать, поверите вы мне или ей.